Отрывок из романа «Аве, Руна»: Мортимер
…Сначала выдохни, Руна, а теперь, беги-беги-беги!
Будь она новичком в королевских делах и приказах, то вернулась бы за лошадью и повозкой в гостиницу. Но Руна давно уже не была новичком. Лошадь и повозка ждали на другом постоялом дворе, на самой границе города.
Главное, не бежать. Побежишь — убьют. Руна еще долго петляла по улицам и думала, что теперь делать. Завидев людей, уходила в темноту. Лагуз в крови утратила медлительность, и теперь бурлила, наращивая силу. Лошадь это почувствовала.
— Тише, милая, все хорошо, — прошептала Руна и забралась в повозку. — Нам придется ехать быстро. Ты же не хочешь, чтобы с нами что-то случилось?
Невольно прикоснулась ко лбу. Метка была на месте — невидимая, горячая и опасная.
***
— Как это работает? — спросил как-то Мортимер. К тому времени они стали партнерами. А иногда Руна думала, что они друзья. Ну, может, понарошку, но друзья.
Согласно устному договору, который был заключен с Мортимером после неудачной беременности, Руна исправно поставляла дань в обмен на некоторые преференции. Мортимер был вполне доволен столь долгим и весьма плодотворным сотрудничеством. И, конечно же, она соврала королеве — Руна встречалась со своим господином гораздо чаще, чем раз или два. Намного чаще. Их первая встреча тоже была другой.
— Ты о метках? — они сидели в заброшенном доме и смотрели на мертвеца. На мертвеце была черная метка.
— О них. Ты опять доставила меченого, и с ним опять что-то не так.
— Как и со мной тогда?
— Как и с тобой.
— Ты поэтому не забрал меня в детстве?
— Отчасти, — Мортимер почему-то не любил вспоминать их первую встречу.
— Так как работают эти метки?
Мортимер подошел к мертвецу и коснулся отметины на руке. Черное пятно, казалось, еще было живо: оно жгуче пульсировало и довольно быстро росло.
Руна аккуратно складывала склянки с ядами в холщовую сумку. Ей было грустно и поэтому не хотелось молчать. Бывали дни, когда молчание делало ее слабой.
— Говорят, метки появились, когда на престол взошла первая королева. Первая метка была белой, и означала то, что королева избрана. Королева особенная, не такая как все. И все, кто был рядом с ней, тоже стали избранными. Не такими, как все. Они получили серые метки. Серые метки и дополнительную власть. А потом избранным стало скучно. Ведь там, где есть белое, должно быть и черное. Первая королева издала указа о меченых. Оказалось, что так проще: если человек совершает преступление или не соответствует общим ожиданиям, он получает метку. С ее помощью, меченым можно управлять. А иногда и делать с ним все, что захочется. Меченый вне закона и вне справедливости.
— И много таких меток? Вот у него от чего она была? — черное пятно поглотило руку покойника и теперь пожирало грудную клетку.
— Черная — страшная, — Руна обернула тряпочкой последнюю склянку. — У меня была когда-то такая. При черной меченого не принимают — никто и нигде. С ним не разговаривают, к нему не прикасаются. Он теряет имя и становится никем. Нужно быть очень сильным, чтобы это выдержать.
— Но ты же выдержала, — заметил Мортимер.
Руна замолчала, ощущая слабость в коленях. Она вспомнила тот действительно черный, страшный год, когда пришлось уйти из деревни и поселиться в лесу. Не стужа и ливни сводили с ума. С ума сводила тишина. Руна боялась, что однажды разучиться говорить.
— Мне помогли. Отец Габриэль и дети, — сказала Руна. — Отец Габриэль брал племянников, детей Джона и приводил на границу леса. Там они играли, а я пряталась в кустах. Они пели песни, танцевали, отец Габриэль рассказывал разные истории. При черной метке самое важное —говорить и помнить свое имя. Забудешь имя, все, ты пропал. Бывали такие дни, когда не могла произнести ни слова и забывала, кто я такая. Тогда приходил отец Габриэль, приводил детей, и они все пели песенку о Руне. И я вспоминала — лежала по ночам и твердила: «Я — Руна, я — Руна!». Габриэль тоже из отверженных. На нем синяя метка, только со временем она поистерлась, и люди ее теперь не видят и не чувствуют. Или почти не чувствуют. А дети вне меток. Ребенку невозможно поставить метку, метка тут же исчезнет. Все меняется, когда исполняется двенадцать. В двенадцать лет можно стать меченым, если не такой как все. Только теперь ты не избранный, ты изгой.
— Избранный, только наоборот. У вас странная жизнь, — Мортимер присел за стол и жестом пригласил Руну. — Странная и нелепая. У нас есть еще время, побудем с ним.
— Давай, — она охотно согласилась. — Пусть хоть теперь почувствует, что не один.
— Эти метки… Они не навсегда?
— У каждой свой срок. Проще всего с зеленой — она касается внешности. Исправь то, что требуется, и метка исчезнет. Моя средняя сестра всю жизнь с ней борется. Стоит только раздобреть, как метка тут же проявляется, похудеет — исчезает.
Синяя и желтая тоже не навсегда — они не дают завести семью, детей, при них не остается друзей. Так бывает, если ты сделал что-то вне нормы. Мне эти метки достались после первой охоты. Ну, и Джон помог. Он хотел, чтобы жена была меченая, тогда можно было свободно привести в дом Магдалену. А вот от черной метки избавиться трудно. Человек не может жить в одиночестве, и человек не может выдержать травлю. Этого, — Руна кивнула в сторону кровати. — Травили все. На днях он погладил собаку, собаку убили. Она тоже стала меченой. Черная метка заразная — переходит с одного на другого. К такому меченому нельзя прикасаться. Но хуже всех, конечно, красная. Вот она навсегда. Красная метка означает, что тебя каждый может убить. Ты вне закона, вне семьи, вне богов и судеб. Ты — жертва. Но ей пока что отметили только лишь одного.
— И кого же? — невинно осведомился Мортимер, хотя и знал ответ.
— Про Лантикуса слышал?
***
Того меченого Руна похоронила ночью. В лесу. За большим валуном много таких лежало. Яды Руна готовила прекрасные. Без боли и мучений. Сладкое тепло и сладкие грезы перед вечным сном. Мортимер не возражал. Кто, как и почему — не суть. Суть лишь количество.
— Глупо думать, что у каждого свой срок. И что я не приду, пока он не наступит. Нет никаких сроков, Руна. Люди стремительно и безусловно смертны. Я могу забрать любого и в любой момент. Любого, понимаешь? Того, кто мне нравится. Или того, кто не нравится. Это не важно. Важен баланс. Люди должны умирать и люди должны рождаться. Плюс, минус, единица. Иначе в мире возникнет хаос, и мне на смену придет кое-что похуже.
— Разве может быть что-то хуже смерти?
— Хуже смерти может быть вечная жизнь, но и там будет свой отбор.
Другой отрывок: https://mo-nast.ru/otryvok-iz-romana-ave-runa-trajan/
Моя страница в ВК: https://vk.com/public176523965
