«Без вариантов»: Лихо одноглазое
***
– Пшел вон! – Хведрунг почувствовал пинок в спину и вылетел на перрон.
– Ты тоже! – мимо пролетело другое тело, поскользнулось и, не удержав равновесия, растянулось на льду.
Двери закрылись, электричка издала победный возглас и исчезла в снежном тумане.
Хведрунг поднял голову и в свете тусклого фонаря прочитал название станции: «Пеньки».
– Охохонюшки, – зашевелилось тело. – Все косточки отбилися, поломалися…
Хведрунг протянул руку и помог подняться. Тело оказалось теткой неопределенного возраста и весьма понятного социального статуса. На голове у тетки красовалась зеленая шапчонка с засаленным помпоном, из-под шапчонки выглядывали седые кудельки. Один глаз у тетки была залеплен марлевой повязкой на пластыре. Повязка была явно не свежей. Куцое холодное пальтишко, на ногах потрескавшиеся галоши на рыбьем меху. В руках тетка держала пустую корзину.
– Пеньки, значит, – процедил Хведрунг и посмотрел в сизое небо. – Эй! Мне это надоело.
Тетка молча смотрела на него. Хведрунгу показалось, что в ее подслеповатом глазу промелькнуло сочувствие.
– Вон там магазин, – сказал Хведрунг. – Пойдем, купим еды и попросимся на ночлег.
– Без вариантов, – пробормотала тетка, но послушно потрусила рядом.
Магазин оказался закрыт. На двери растекалась чернилами записка: «31 декабря. С Новым годом! Всех ура!».
– Говорю же, без вариантов, – просипела тетка за спиной. Она едва доставала ему до плеча. – Раз со мной связался, все у тебя прахом пойдет.
– А ты кто? – Хведрунг резко повернулся и едва ее не сшиб.
– Лихо одноглазое.
– А корзина зачем?
– Так ведь 31 декабря, — объяснила Лихо и уточнила. – Иду в лес за подснежниками.
– А… — протянул Хведрунг и осмотрелся.
Возможно, летом «Пеньки» были вполне неплохим местом – зеленым и многолюдным. Возможно, летом и ранней осенью дачники купались в речке и ходили за грибами да ягодами. Но 31 декабря, когда день давно перешел в вечер, «Пеньки» навевали тоску. Вокруг ни души, за исключением его и Лиха. Ветер гуляет, метет поземка, холод собачий. Самое время идти в лес за подснежниками.
– Ну, что ж, пошли… Показывай дорогу. Я Хведрунг, скандинавский, мать его, бог.
Лихо улыбнулась, улыбка была щербатой, но искренней.
– Тут недалеко, версты три, потом срежем. В лесу сейчас хорошо, тихо. Людей нет, медведи спят. Лоси тоже. Если кого и встретим, так лисицу или зайца.
– Прекрасные перспективы, – пробормотал Хведрунг и натянул шапку по самые брови. По крайней мере, боги и судьбы позаботились об экипировке. На нем были теплые ботинки и хороший пуховик. В кармане оказались перчатки на меху. Хведрунг взглянул на синие лапки спутницы и протянул ей перчатки.
– С новым годом тебя, Лихо! Носи на здоровье! Бери-бери, это подарок.
Она резко остановилась, поставила корзину на землю. Взяла перчатки так, словно Хведрунг вручил ей самую большую драгоценность в мире. Всунула руку в одну, потом другу и вдруг заплакала. Из здорового глаза потекли слезы, а из-под повязки кровь.
– Ты чего? – опешил Хведрунг. – Это просто перчатки.
– Не просто, – всхлипнула Лихо. – Это тепло.
Она подняла корзину и пристроилась рядом. Хведрунг сунул руки в карманы и шел привычным быстрым шагом.
– Осторожно! – крикнула Лихо и схватила его рукав. – Видишь, впереди дорога разбита, тут бы ты поскользнулся, упал и сломал бы себе что-нибудь.
– Откуда ты знаешь… – начал Хведрунг и вдруг все понял. – Лихо – это беда по-вашему, да?
– А еще лишения, нужда, зло… Ты уж прости, если я увязалось, то не скоро отвяжусь. Пока тебя через круг горестей не проведу, не уйду. Но ты не бойся, — она подняла руки и полюбовалась дареными перчатками. – Горести твои будут маленькими. Как грибной дождик.
Хведрунг хмыкнул и вдруг, повинуясь, какому-то внутреннему порыву, снял с шеи шарф и обмотал горло Лиха.
– Еще неровен час застудишься, мне Джейн потом голову оторвет.
Несколько минут они шли молча. Дорога петляла то влево, то вправо, фонари тускнели и гасли.
– А зачем тебе подснежники? – спросил Хведрунг. – В ботанике я не очень, но, по-моему, сейчас вообще ничего, кроме лишайника не растет. Да и тот тоже под вопросом.
Лихо прижала к животу корзину, словно там могла ее согреть.
– Примета такая у нас, мать твою, скандинавский бог Хведрунг. – Если в зимнем лесу в новогоднюю ночь встретишь двенадцать месяцев и разведешь их на корзину подснежников, то целый год у тебя будет пруха. Ну, везение, по-нашему. А мне очень нужна пруха, понимаешь? Работу надо найти, дом, мужика приличного. Чтобы все было по размеру и по судьбе. Я когда услышала, как ты во сне сказку про великана бормочешь, поближе подсела, заслушалась. У него получилось, и я также хочу.
– Ну а я тебе зачем? – Хведрунг смотрел на проезд, ведущий к лесу, снега было по колено. – Вот, что маленькая. Я вперед пойду, протаптывать буду, а ты за мной иди, след в след.
Лихо запыхтела за спиной:
– Ты мне очень нужен, мать твою, скандинавский бог Хведрунг. Месяцы ведь не дураки, кто с лихом будет связываться. А тебя они послушают. Ты им про кита и великана сказку расскажи, и они подснежниками одарят. Мне много не надо – на корзинку. Ой…
– Так я и знал, – Хведрунг вытащил Лихо из снега. – Значит, так, маленькая, садишься мне на шею, ножки свешиваешь, корзинкой обзор не заслоняешь, держишься крепко. Так мы быстрее дойдем.
– Но как же это… Это ведь получается, что я тогда совсем тебя под беду подведу.
– Одной бедой больше, одной меньше. Забирайся, а то мы тут оба от холода околеем.
Она весила не больше своей корзины, Хведрунг пер к лесу как таран, Лихо сидела на его шее и боялась дышать.
– Ты всегда была Лихом? – спросил он.
– Я не знаю. Однажды проснулась и поняла, что я – это оно. Мне кажется, что в другой жизни у меня все было как у всех, нормально, а потом все стало не так.
– Так может быть, — согласился Хведрунг. – Мой друг Тимей, он Время вообще-то, по природе своей, говорит, что, если выбрать неправильный момент, можно перепутать развилки и оказаться не там, где было предназначено. Ты что-то с самого начала напутала.
Лихо так вздохнула, что поднялся снежный вихрь.
– Куда теперь, – спросил Хведрунг, когда они вошли в лес.
– По тропочке ступай, прямехонько, а как до канавки дойдем забирай резко вправо. Потом по кромке болота, в само болото не лезь, оба утопнем.
Может, Лихо и была неудачницей по жизни, но топографом она была отменным. В небо вышла полная луна, когда Хведрунг увидел меж деревьями блики костра.
– Ну, вот и добрались, – Лихо неловко сползла по спине Хведрунга, и тот увидел, что она оробела.
– Страшно?
– Страшно, – просипела Лихо. – Они каждый год меня выгоняют, а один раз даже побили.
Хведрунг тем временем изучал деревянную постройку, возле которой горел большой костер.
Это был самый странный дом, из тех, которые он видел. Деревянный, сложенный кое-как, из бревен, досок, веток, дом трещал под ветром. Метра четыре в высоту, он стоял на деревянных подпорках. И как Хведрунг ни силился, он так и не смог увидеть ни окон, ни дверей.
– Забавная конструкция, – заключил он. – Ну, что, маленькая, пойдем просить подснежники?
Лихо испуганно кивнула и прижала к себе корзину.
Другой отрывок: https://mo-nast.ru/otryvok-iz-romana-bez-variantov-2-frau-truda/
Моя страница в ВК: https://vk.com/a.monast
