…Вот, скажем, надо описать ромашку. В лучшем случае автор начнет про «любит-не любит», в худшем, он будет описывать сам цветок: белые лепестки, желтую сердцевину, тонкий стебелек.
— И что? — спросит его читатель. — Я читал про миллионы таких ромашек-лютиков-васильков, я их видел тыщу раз, я тоже так могу…
Читатель будет прав. Описание работает только тогда, когда оно идет через чувства.
Метафора или эпитет — это не констатация того, что ты видишь. Это образ, который ты, читатель, проглядел, а писатель увидел. Метафора всегда на стыке эмоций, на грани восприятия, и она всегда с двойным дном, с подтекстом.
…Герой говорит героине «Я тебя люблю!», а она в этот момент крутит в руках сорванную возле дороги ромашку: «Фу, она в тле!», выбрасывает и брезгливо вытирает ладонь… Больше ничего не надо, все и так ясно.
…Или у нее в руках букет ромашек… Он и она гуляют по городу, жарко, он говорит, говорит, говорит… Ей скучно. Она замечает, что цветы увяли и оставляет их на скамейке… Все ясно…
…Она щелкает по сердцевине ногтем, стряхивает жучков на землю… «Поклонники?» — говорит он.
…Засохший цветок в книге. Ромашковый чай. Цветы под дождем. Цветы в кашпо перед поворотом. Улица пуста.
В каждом случае нужны эмоции, история. Но не описание в лоб.
На моем столе сейчас букет ромашек. Какую бы историю им придумать, чтобы их сохранить навсегда?
