…А в прошлой жизни ее звали Пенелопа, а в этой она откликалась на любые имена. А жила она в одном из тех самых домиков, что на Обуховской обороне, и вот уже много лет ждала своего Одиссея.
Одиссей сказал на прощание: «Жди меня. Только жди очень. Мои приключения будут недолгими, и я когда-нибудь вернусь. У нас будет все, что захочешь: любовь и дети. Ну, и я, конечно. Ведь больше всего на свете ты хочешь меня. Я нужен тебе как воздух».
Он еще много всего говорил, но Пенелопа всего не запомнила: когда плачешь, забываешь.
Вот она и забыла многое из того, что было до его ухода… А жизнь после покатилась как умела: спокойно, без напряжения и без особой радости. Дом — работа, работа — дом.
Пенелопа вела кружок по истории греческих мифов в районном Доме культуры, по вечерам вышивала супружеское одеяло и ждала Одиссея. Иногда газеты и сплетни приносили расплывчатые вести о муже: в такие дни Пенелопа радовалась, что тот еще жив, и ему все еще хорошо. Она вдевала цветную нитку в иголку и бралась за вышивку. «Вот Сеня вернется, — думала Пенелопа. — А тут такая красота. Одеяло легкое, пуховое, а узоры на нем один лучше другого. Сто квадратов – в каждом своя история».
И правда, каждый квадрат жил своей жизнью: в одном бушевали страсти, в другом тихо смеялось море, в третьем – бродили бездомные собаки-сны. Нитки Пенелопа покупала особенные: нитки привозили откуда-то издалека, и цвет их был ярок и одновременно нежен. Стежки были ровные, гладкие как девичьи мечты.
Но вот однажды Пенелопа проснулась и поняла – жизнь почти закончилась. Ей почти шестьдесят, а она ничего не видела и никого толком не любила. Что же касается Одиссея, он где-то сошелся с молодой женщиной и был относительно счастлив. Так писали в газетах, расклеенных на городских информационных щитах: «Одиссей никогда к тебе не вернется!». Пенелопа не родила ребенка, не завела ни кота, ни любовника. Даже подруг, и тех не было. Все, что у нее оставалось, так это пуховое одеяло на сто квадратов. Вышитое до последнего стежка-узелка.
В такой ситуации женщины совершают странные поступки: покупают новые вещи, делают модную стрижку, меняют работу и начинают наверстывать упущенное. На пятьдесят девятый день рождения коллеги подарили Пенелопе электрический чайник и билет в стриптиз-клуб. На билете стояло «все оплачено». Пенелопа поблагодарила за подарки и выставила на стол торт «Сказка» с масляным кремом и пирожки с капустой и тмином.
– Неужели пойдешь? – шепотом спросила уборщица Катя. – Девчонки над тобой подшутить хотели. Мол, старые мы, куда на срам смотреть!
– Пойду, – серьезно ответила Пенелопа. – Я сто лет нигде была. Понять бы только, что включено в это «все включено».
Девчонки прыснули:
– То самое и включено! Напитки, закуска, шоу и приватный танец. Выбирайте любого, кто понравится, он для вас станцует в отдельной комнате. Мы, кстати, тоже пойдем, чтобы вам одной не страшно было.
Пенелопа кивнула. Она любила, когда все было понятно.
Но в клуб вошла одна. Девчонки где-то задержались. Протянула билет на входе, поймала презрительный взгляд охранника и сдала старое пальто в гардероб. Оглядела себя в зеркало: черное платье-балахон в пол, седые короткие волосы, зачесанные роговой гребенкой, очки в пластмассовой оправе. Из украшений – золотое кольцо на безымянном пальце левой руки. Тонкие губы чуть тронуты коралловой помадой.
Место досталось хорошее. Возле самой сцены, в самом центре. Присела, положив сумочку на соседний стул. Тут же принесли бутылку шампанского и тарелку с фруктами и сыром. Пенелопа пригубила вино, поперхнулась пузырьками, прожевала клубничку, выплюнула зеленый хвостик. Ей было страшно и интересно.
Зал постепенно заполнялся. Девчонки приветственно помахали, но подходить не стали. Пенелопа цедила шампанское и рассматривала женщин. Все они были разные. Худые и толстые, молодые и старые, красивые и не очень, веселые и напряженные. Объединяло всех одно: в жизни каждой давно не было мужчин. Пенелопа это сразу почувствовала. Несмотря на дорогой парфюм, все они пахли одинаково. Как и она. Одиночеством.
Шоу началось. Женщины хлопали, возбужденно ахали, совали куда положено денежные купюры.
Пенелопа не шевелилась.
Лицо ее казалось бесстрастным, тело каменным. Взгляд устремлен в одну точку.
Теперь каждый, кто выходил на сцену, работал только для нее. Постепенно настроение передалось и залу. Женщины стихли и теперь с интересом наблюдали за противостоянием женщины и мужчин.
Пенелопа не шевелилась.
Ее трогали, к ней прижимались, перед ней оказывались самые совершенные и прекрасные мужские тела. Мужчины – один за другим – пытались вызвать в ней хотя бы искру интереса или желания.
Пенелопа не шевелилась.
В ее позе не было ничего надменного, ничего такого, что могло бы оскорбить или унизить, лишь отстраненное равнодушие. Именно это и раздражало. Один из стриптизеров, чье сценическое имя было Леокрит, подхватил стул с Пенелопой и унес в приватную комнату. Один за другим, они входили в комнату, чтобы исполнить свой танец. И судя по проклятиям, Пенелопа не шевелилась. Как только закончился последний, пятнадцатый танец, Пенелопа очнулась. Она вышла из приватной комнаты и в полном молчании зала вернулась к своему столку. Неторопливо допила шампанское и доела все фрукты. Потом взяла сумочку и вышла из зала, н разу не взглянув на полуголых мужчин и одетых женщин.
Никто из них так и не узнал, что сделала Пенелопа в тот вечер. Потому что они были в том самом сотом квадрате, который Пенелопа распустила первым. Все они исчезли, едва успев начаться.
Пенелопа трудилась всю ночь: маленькими ножничками она аккуратно разрезала цветные нитки. Цветные квадраты становились белыми. Страсти утихли, море утратило смех, собаки лишились снов, но зато обрели дом. Ножнички были такими острыми, что без труда нашли Одиссея и без труда оборвали нить приключений.
К утру остался последний квадрат, где молодой Одиссей клялся Пенелопе, что однажды вернется. «Чик-чик, – запели юркие ножнички. – Никогда не обещай того, что не в состоянии выполнить. Чик-чик, видишь, как просто тому, кто уходит, и как сложно тому, кто остается ждать. Чик-чик, пара стежков, и твоя судьба изменилась». Пенелопа закрыла глаза и обрезала последний узелок.
…Все было таким привычным и скучным. Пенелопа поставила чемодан и сняла туфли. Одиссей спал в кресле возле стола. Всю ночь клеил фигурки солдатиков. Раз, два, три… Надо же, целых пятнадцать. «Как он постарел и обрюзг, – подумала Пенелопа». Она подумала о том, как еще несколько часов назад в ее жизни бушевали страсти, смеялось море, и ее вышел провожать красивый мужчина. В его объятиях была тоска от предстоящей разлуки. Рядом бежал черный пес. Собственно, из-за пса Пенелопа и приезжала в тот дом. Вместо тапочек собака приносила самые лучшие сны.
Пенелопа чувственно потянулась, чувствуя легкость тела: пара дней, и снова уедет. Может, в Париж, может, в Амстердам… Пятнадцать мужчин в разных уголках мира скучают и ждут. Нетерпение сердца живет за счет вороха несбыточных надежд.
Наклонилась к похрапывающему мужу:
– Сеня, подъем, я вернулась!
Тот очнулся, неуклюже попытался обнять:
– Ты даже не представляешь, что мне сегодня приснилось!
– Остров сирен?
– А как ты догадалась?
Другая аллюзия: https://mo-nast.ru/lift/
Моя страница в ВК: https://vk.com/a.monast
