Ант Скаландис
О книге Анастасии Монастырской «БЕЗ ВАРИАНТОВ — 2»
Сбылась мечта идиота. Я дождался продолжения любимой книги и прочёл этот текст. И роман «No way – 2» не разочаровал меня, как это часто бывает, к сожалению, с книгами и фильмами, носящими подобные названия или даже подзаголовки. Не разочаровал. Но эта моя мечта, как и большинство их в нашей жизни, сбылась не тогда и не так, как хотелось… Читать эту книгу мне было удивительно трудно, больно, тяжело. Прежде чем я погрузился в новую для себя реальность, увлёкся и в итоге пришёл в состояние гармонии с собой, автором и со всем миром, — прежде, чем это случилось, я буквально продирался через первые страницы, даже десятки страниц. Какими чужими, непонятными, иногда просто бессмысленными казались они мне! Ну, прямо катарсис какой-то, ей-Богу! Почему так случилось? До конца я не понял этого и сегодня. Однако, завершив чтение и вернувшись к началу, я уже с огромным удовольствием перечитывал каждое слово, и теперь всё, всё понимал.
Так что же случилось при той первой попытке в конце 2022-го года? Есть два вполне логичных объяснения. Книга посвящена Изму, то есть Андрею Измайлову, мужу автора и моему давнему другу, которого нет с нами вот уже больше года, а когда я приступал к чтению, годовщина этой потери как раз приближалась… Это во-первых – тень Андрея неотступно маячила для меня за каждой строчкой. А во-вторых, роман-то был начат ещё в 21-м году, ещё при жизни Измайлова и в относительно мирной стране, а закончен он был уже в чудовищном 22-м, и это, конечно, наложило свой трагический отпечаток и на текст книги, и на моё восприятие.
Так перейдём же, наконец, непосредственно к книге.
Первый «No way» был очевидным выходом Анастасии Монастырской на новый уровень литературного мастерства, и можно было скользить на этом весьма впечатляющем уровне дальше и дальше, путешествуя по изобретаемым мирам долго и счастливо. Счастливо для себя и счастливо для читателя. Многие так и делают. Но нашему автору этот путь показался неинтересным, и она таки сумела подняться ещё на один этаж выше. На запредельную по сути высоту обобщений и философского завершения многовековых поисков человечества. Дальше можно либо ещё выше (но куда?), либо уже совсем в другую сторону. Потому что и на этой верхотуре дух захватывает – от скорости, от слепящего света, от масштаба, но более всего – по самой простой физиологической причине: на таких высотах элементарно нечем дышать.
И вот в этом мире чистого разума, где в принципе возможно всё, где боги смертны, а люди неубиваемы, потому что боги, люди и даже судьбы – это сущности одного порядка; где даже Смерть и Время – это такие же персонажи, как и мы с вами, способные испытывать простые плотские радости и банальные физические муки, так вот в этом абстрактном и искажённом мире, где всё не так и вообще как угодно, мы от страницы к странице всё чаще и чаще обнаруживаем прямые, точные и яркие аналогии с днём сегодняшним, с нашей неласковой, непутёвой жизнью с нашим здесь и сейчас. И этот литературный приём действует, наверно, сильнее всего. Сказка ложь, да в ней намёк…
О, как это непросто! Любой профессиональный литератор, а тем более фантаст прекрасно знает, какое это обоюдоострое оружие – эзопов язык. Как нелегко давать читателю намёк, не пояснив при этом тупо: «Даю намёк!» Как часто, изобразив кого-то с портретной точностью и упиваясь смелостью разоблачений, мы с удивлением обнаруживаем, что наши читатели не то что не оценили мощного демарша, но вообще не догадались о каких-либо аналогиях между написанным и реальной жизнью. О, какое разочарование охватывает автора! Близкое к Отчаянию. Именно этим словом, назывался роман Набокова, где главный герой, совершив преступление и подставив своего идеального, как ему казалось, двойника, вдруг обнаруживает, что не только полиция, но и все вокруг, кроме него самого, ни минуты не сомневались в том, что отличить копию от оригинала элементарно просто.
Но здесь – не так. Все стрелы, выпущенные по современности, попадают не в бровь, а в глаз, вообще точно в зрачок. У Монастырской и раньше тонкая смесь из различных мифологий изящно встраивалась в реалии двадцать первого века, дополнялась вкусными современными деталями и молодёжным сленгом, но тот уровень мастерства и, я бы сказал, цинизма, с которым она делает это сегодня, не может не восхищать.
Уже на самых первых, так нелегко давшихся мне страницах, вздрагиваем, читая: «Боги и судьбы среди людей. Много их полегло за последний год. И людей, и богов. Не стоило никому бросать вызов, нужно было оставить все, как есть».
Выделено мною. А роман-то как раз писался с 2021 на 2022 год.
А дальше становится всё интереснее и интереснее. То, что главная героиня (читай – автор) «испортила все сказки, которые знала, и перемешала те, которые ей неизвестны» — это понятно, она и раньше примерно так же себя вела, но только теперь помимо любимой скандинавской и эллинской мифологии, здесь появятся и кельтские персонажи, и даже – подумать только! – чукотская богиня Седна, а матери-суспирии вообще придут из итальянского кино двадцатого века, и наконец, любимый всеми советскими людьми Данко – из раннего романтизма Лёши Пешкова. И с какой изящной небрежностью поступит с ним главная героиня, спросив: «Ты действительно думал, что можешь исправить людей и вывести их к свету?» и растоптав догорающее в траве сердце, и как прекрасно ответит он ей: «Ну, и чего ты добилась?.. Знаешь, сколько у меня этих сердец? Хватит на всех».
Но главное, конечно, как мощно в новом романе вступит в игру русский эпос, и вот это причудливое взаимопроникновение России и Запада придаст книге поистине полифоническое звучание, и мягкая ирония постепенно перейдёт в гомерический смех и горькие слёзы.
Баба Яга будет курить трубку и цитировать Гарика Сукачёва.
Скандинавский трикстер Хведрунг ядовито заметит, что на Руси даже болото страдает. А в другом эпизоде Смерть вполне серьёзно объяснит ему: «Чтобы быть счастливым, русскому нужно страдать. Много и долго. Если для других в страдании нет никакой необходимости, то для русского оно как манна небесная. Чем хуже – тем лучше».
И, к сожалению, это даже не шутка. Особенно сегодня. Вот и опять отсылка к дню сегодняшнему. Но особенно сильно прозвучит диалог Кащея Бессмертного с конём Чуда-Юда:
«– Пока Хведрунг здесь, все у нас будет хреново. Пора привыкать.
– А когда он уйдет?
– Будет еще хуже».
Ну, то есть этот Хведрунг в русской сказке, как Джеффри Сакс в Кремле в 90-е годы: искренне хотел как лучше, а получилось как всегда. Ну, вот и плюнул на нас Запад (сколько можно цацкаться с недоумками?) – развернулись, ушли. И стало ещё хуже.
Ну а ключевая, на мой взгляд, и в каком-то смысле кульминационная для романа история – это сцена неизбежной и страшной казни на костре двенадцати приговорённых девочек, обернувшаяся казнью для самих палачей. И этот разворот символически точно совершает сама Смерть. (По тексту романа сам Смерть, потому что здесь это персонаж мужского рода – обаятельный мужчина с легкомысленным именем Морти). Смерть выберет тех, кто заслужил смерти. Девочки останутся живы. Когда я читал это место в романе, мне виделась та самая площадь древнего Руана, где сожгли Жанну Д’Арк – вполне логично. Но эта история не о пятнадцатом веке, она опять про наши дни.
О, как звучит эта фраза госпожи Розы, отвлекающей воркующим голоском «доблестных» стражников: «Вы пейте, сынки, ешьте. Служба у вас непростая: видано ли дело людей в темницы кидать, да на костры отправлять, это ж сколько сил нужно и храбрости! (Выделено мною). Ешьте, сынки, пейте, думайте о хорошем. Сделаете дело – денежек получите».
Это не из средних веков. И не из сказки. Это прямо с Первого канала.
И для меня именно в этом месте повествования происходит поворот к свету и хэппи-энду. И очень хочется, чтобы в нашей жизни, произошёл такой же поворот. Пусть Смерть выберет тех, кто её заслужил.
И не случайно, по-моему, именно в этой главе Морти произносит свой философский монолог: «Жизнь устроена так, что она должна быть в балансе разных сил. Чаще всего люди называют эти силы добром и злом, хотя, поверьте мне, этих сил намного больше. Но пусть так: допустим, есть добро и зло, и они полярны. Добро и зло приходят в этот мир в разных пропорциях, иногда добра больше, но чаще зло доминирует. Такова природа человеческая: ее тянет ко злу. Но уберите зло, и мы перестанем понимать, что есть добро. Уберите добро, и зло убьет в нас все то хорошее, что в нас есть. Секрет в том, что добро и зло вечны. Как жизнь и смерть. Как свет и тьма. Как отчаяние и надежда. Как время и как пустота».
Это очень длинная цитата, к тому же отдающая откровенным манихейством, но она крайне важна для понимания романа в целом. Ведь всё дальнейшее повествование пойдёт именно в этом ключе. Это будет история сражения Джейн и Мэри, как двух половинок одного целого, как классическая борьба бога и дьявола в душе человека – почти по Достоевскому. Хотя, разумеется, в контексте книги следует сказать про борьбу именно добра и зла. Боги-то разные бывают, а зло – оно всегда зло.
И в финале книги всё-таки окажется, что убрать из жизни зло можно, и даже нужно. И это будет такой блестящий, такой светлый, такой тёплый и уютный хэппи-энд, какого не ждал, наверное, ни один из читателей Анастасии Монастырской, знакомый в достаточном объёме с её творчеством –пронзительно печальным, хрустально-холодным и безжалостным, как промозглая питерская погода, а впрочем, в Стокгольме и Гамбурге она точно такая же…
И может, быть это к лучшему, что больше не осталось никаких вариантов. Или они всё-таки есть?
И будет ещё продолжение.
