Есть судьбы, напоминающие летящий факел. Легкое прикосновение к ним – уже ожог на всю жизнь. Рана, которая болит даже по прошествии долгого времени. Но вот парадокс: без этой боли и ноющих воспоминаний жизнь потеряла бы всякий смысл и краски. Такие люди слишком быстро исчезают, оставляя после себя шлейф блистающих искр.
Настоящей стихией Ларисы Рейснер были огонь и смерть. Она, словно гибкая саламандра, устремлялась туда, где в огненных потоках застывали капли человеческой крови. Война и революция заменили ей дом и творчество. Даже любовь она не признавала – лишь страсть и свободу, сжигающие все на своем пути. Но, как истинная Женщина, Рейснер не могла простить мужчине лишь одного – измены.
Русалка в морской траве
Вспоминая Ларису Рейснер, современники говорили: “Гордячка и недотрога!” Потом, помолчав, восхищенно добавляли: “Но какая красавица!”. Длинные русые волосы, уложенные в античную прическу, серо-зеленые глаза, надменный изгиб губ и стройная летящая фигура заставляли мужские сердца биться в силках желания. Перед ней никто не мог устоять…
Эта гордая полька, выросшая в роскоши и родительской любви, знала себе истинную цену. Женственная, ироничная, она, тем не менее, обладала мужским складом ума. Всерьез интересовалась политикой и медициной, а в свободное время баловалась литературой. Именно баловалась, поскольку вскоре Лариса с сожалением поняла: стихи, которые она пишет, далеки от совершенства. И она нашла силы и мужество отказаться от них. Что-что, а графоманство Лариса не признавала ни в каком виде. Зато, попробовав себя в роли журналиста, Рейснер уже не могла отказаться от этого интеллектуального наркотика. Она стала превосходным очеркистом и репортером, поскольку обладала необходимыми для этого качествами: собственным стилем, умом, коммуникабельностью и страстью к путешествиям.
Мужчинам испытывали двоякое чувство, встречаясь с Ларисой Рейснер: с ней было трудно и одновременно легко общаться. Трудно, потому что приручить эту зеленоглазую кошку было невозможно; легко – потому, что она хорошо понимала и прощала их большие и маленькие слабости. Осип Мандельштам называл Ларису русалкой в морской траве. Русалкой, обжигающей сухие мужские губы горячим пеплом… Блок восхищался золотом мягких волос… Другие в поисках достойных сравнений обращались к античности, к примеру, кто-то выдумал выспренное прозвище — “Ионический завиток”. Впрочем, каждый из поклонников называл Ларису по-своему. Она в свою очередь, смеясь, принимала или не принимала эту шутливую игру. И все же среди вереницы ласковых прозвищ и торжественных мадригалов существовало одно бесценное имя – Лери. Имя, которым ее называл только один человек – Николай Гумилев.
Звездный профиль
Они познакомились в 1916 году, в “Привале комедиантов” – роскошном ресторане, где собирался весь интеллектуальный бомонд Петербурга. Пили вино, читали новые стихи, спорили о судьбе России. Все, как и полагается. А после влюбленные пары, разгоряченные словесной страстью и табачным дымом, безудержно бросались в петербургскую ночь.
Николай Гумилев любил красивых женщин, и никогда этого не скрывал. Лариса Рейснер была женщиной не только красивой –исключительной. К этому внезапному роману мужа Анна Ахматова отнеслась спокойно, благо до этого их было несчетное количество. Лариса же увлеклась настолько, что впервые была готова отдать свою свободу в обмен на обручальные цепи.
Шла война, Гумилева мобилизовали в действующую армию, а Рейснер изнывала от тоски и скуки в сумрачном Петербурге. Люди стремительно старели и опускались, город умирал, война казалась далеким, но несбыточным приключением. Единственным утешением ей служили письма поэта: “Я целые дни валялся в снегу, смотрел на звезды и, мысленно проводя между ними линии, рисовал себя Ваше лицо, смотрящее на меня с небес…”.
Она ему отвечала: “Мне трудно Вас забывать. Закопаешь все по порядку, так что станет ровное место, и вдруг какой-нибудь пустяк, ну, мои старые духи или что-нибудь Ваше – и вдруг начинается все сначала и в историческом порядке…”
Встретившись, они снова бросились в омут запретных наслаждений. Для этой цели Гумилев почему-то выбрал дом свиданий на Гороховой. Другая посчитала бы себя оскорбленной, но Рейснер было все равно, она пошла бы за ним и на край света. Гороховая, так Гороховая, лишь бы рядом. Не вместе, но рядом.
Это была странная любовь, замешанная на страсти и предчувствии скорой гибели. Оба будто знали, что их судьбы скоро нелепо оборвутся, и старались удержать иллюзорное мгновение, как можно дольше. Как они любили друг друга! Жадно, нежно, бесстыдно. Наслаждение жизнью и близостью тел сказывалось в каждом движении, каждом поцелуе и прикосновении. Они медленно растворялись в своей любви, скользя по грани влажных чувственных снов. И было неважно, что за стеной визгливо хохотали проститутки и пересчитывали деньги пьяные сутенеры. Они в этот момент были далеко – на озере Чад, Мадагаскаре, ловя прозрачные нити жемчугов.
Ровно год длилось это счастье. Гумилев сделал предложение Лери, но она отказала. Почему? Сама Рейснер объясняла это женской солидарностью: мол, она очень уважала Анну Андреевну и не хотела причинять ей боль. Вряд ли. Брак Ахматовой и Гумилева к тому времени давно уже перестал быть таковым. Речь неоднократно заходила о разводе, и оба супруга не возражали против того. Чтобы расстаться окончательно и официально.
Причина отказа Рейснер скрывалась в другом. Слишком уж похожи были Лери и Гафиз, как она его называла. Оба полигамны и тщеславны, оба любили свободу и приключения. Их манили новые страны, новые люди и ощущения. Какой уж тут может быть брак?
Впрочем, вскоре любовь Ларисы обернулась неприкрытой болью. Она узнала о романе Николая Гумилева с другой женщиной. Больше всего Рейснер возмутил тот факт, что он одновременно встречался с ними обеими. Такой измены и обмана она ему не простила. Хотя… В общем-то, они были квиты. Делая Ларисе предложение, Гумилев не знал, что она уже была замужем.
В райских кущах
От горечи ее излечила революция. Наконец-то “ионический завиток” нашел свое настоящее место в жизни. Рейснер искренне не понимала тех. Кто бежал от революции, считал ее катаклизмом и проклятием для все страны. Какое проклятие? Разве можно проклинать ураган или внезапно проснувшийся вулкан?! Нет, с ними можно смириться, им можно противостоять, но существует и третий выход — можно стать частью целого и черпать в этом силы и радость. Лариса Рейснер избрала третий путь. Она с восторгом облачилась в мужской костюм, став комиссаром Балтфлота. По одной из легенд, именно по приказу Рейснер был начат обстрел Зимнего в знаменитую октябрьскую ночь 1917 года.
Без страха Лери ринулась и в дым Гражданской войны, словно только кровь и смерть могли насытить ее жадную и неистовую натуру. Там, на фронте познакомилась с будущем мужем – Федором Раскольниковым. Новое стремительное увлечение: одни и те же цели, идеалы, сходство характеров. Раскольников обожал свою воинственную валькирию, и, казалось, этот брак обречен на постоянство.
Возможно, все так и было бы… Но в 1921 году пламенный революционер сменил амплуа: он превратился в полпреда. Кстати сказать, вовремя. Страна меняла своих героев и готовилась к изменениям во власти. Временно покинуть Советскую Россию — идеальный выход, причем. Заметьте, покинуть совершенно легально. По заданию партии. Вскоре Федора вместе с женой отправили с посольской миссией в Афганистан.
Отправили, между прочим, в эшелоне специального назначения. Супруги разместились в мягком удобном купе. Приятное путешествие в теплую страну, где все есть в достатке, подальше от голодного Петрограда, измученных грязных людей; к розам, фруктам, солнцу. Чего еще вам надо, Лариса Михайловна? Опасности, борьбы, оружия, господа. Только и всего. Роль первой леди навевала скуку, местные достопримечательности приелись через пару месяцев. Раскольникова Афганистан устраивал полностью. Она же не умела и не хотела жить в достатке и праздности… И, бросив мужа, ринулась в советскую Россию, навстречу новой любви и смерти.
Гибель
Лариса сперва не узнала Петроград: ее встретил холодный и голодный город, по улицам которого бродят живые мертвецы… И все же это был ее мир.
Здесь валькирию ожидало новое увлечение. На этот раз выбор пал на журналиста. Карл Радек любил книги, трубку и хороший табак. И еще красивых женщин. В последнем пристрастии он, собственно, он не отличался от остальных мужчин. Все они, в общем-то, одинаковые. Неординарным мужчину делает женщина. Роман развивался быстро, но, тем не менее, спокойно, без излишней экзальтации. Спустя како-то время Лариса получила от мужа письменное согласие на развод и готовилась вступить в очередной брак. Но… Тут в ход событий вмешалась судьба.
В 1926 году выпив стакан сырого молока, Рейснер заболела брюшным тифом. Ей исполнилось всего 30 лет.
Лариса Рейснер пережила свою единственную любовь на четыре года. Ее последнее письмо к Николаю Гумилеву наполнено особой нежностью и горечью:
“ В случае моей смерти, все письма вернутся к Вам. И с ними то странное чувство, которое нас связывало и такое похожее на любовь.
И моя нежность – к людям, к уму, поэзии и некоторым вещам, которая благодаря Вам – окрепла, отбросила свою собственную тень среди других людей – стала творчеством. Мне часто казалось, что Вы когда-то должны еще раз со мной встретиться, еще раз говорить, еще все раз взять и оставить. Этого не может быть, не могло быть. Но будьте благословенны Вы, Ваши стихи и поступки. Встречайте чудеса, творите их сами. Мой милый, мой возлюбленный. И будьте чище и лучше, чем прежде, потому что действительно есть Бог. Ваша Лери”.
Есть люди, которые изначально запрограммированы на раннюю гибель. Обладая безудержной жаждой жизни, они, как ни странно, притягивают к себе смерть, обратную сторону страсти. Но разве можно противопоставить спокойное сытое существование и короткую, но насыщенную событиями, жизнь?!
