…Слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву.
Когда я говорю, что не люблю тексты Чехова, в ответ слышу возмущенное: «Как можно не любить Чехова?». Примерно так, как можно не любить театр или народное творчество. Вкусы у всех разные. Наверное, главная причина моей нелюбви в том, что у Чехова нет сюжетов как таковых. Он сам признавался в том, что «нужно описывать жизнь ровную, гладкую, как она есть на самом деле». Но давайте будем честны: кому такая жизнь интересна? Когда вы слушаете по телефону перечисление обеденных дел и повседневных событий, вы испытываете восторг? Вам хочется знать, что же было после того, как ваш знакомый застрял в пробке, просидел два часа в машине и потом приехал домой злой и уставший? Вряд ли. Жизнь каждого из нас на 80% состоит из того, что в ней ровным счетом ничего не происходит. Повседневная суета, рутинные дела, мечты, которые так и остались мечтами, внутренняя тоска и неудовлетворенность. Скучно!
Если в жизни нет сюжета, то зачем она?
У чеховских героев нет сюжета. В жизни чеховских героев иногда встречается смена года или обстановки, иногда кто-то кому-то признается в любви, иногда кто-то умирает или женится. Но, в общем и целом, зачем нам сегодня это гладкое полотно из прошлого века? Проблема еще и в том, что Чехов как автор был весьма плодовит: писал он много, для самых разных изданий и, как следствие, часть его рассказов – проходные. Они были написаны, скорее, для гонорара. Думаю, что если перебрать все собрание сочинений Антон Палыча, то из 12 томов можно оставить четыре: 2 тома – рассказы и пьесы, два тома – письма и дневники. И это будет хорошо и полезно.
У Чехова я люблю всего две вещи: рассказ «Цветы запоздалые» и пьесу «Вишневый сад». Произведения, навязанные школьной программой: «Крыжовник», «Человек в футляре», «Ионыч», «Смерть чиновника», «Палата номер 6» так и остались за кадром. А вот к письмам и дневникам время от времени возвращаюсь. Там много, чего любопытного. Там ключ к характеру мировоззрению писателя.
И все же у Чехова есть то, чему может и должен учиться любой начинающий писатель.
- Глагольная лексика
Вот, казалось бы, странно: автор против сюжета как такого, против действия в рассказе, но при этом мастерски управляется с глаголами. Только представьте, в рассказе «Смерть чиновника» использован 151 глагол и 18 глагольных форм. Более того, если разложить этот рассказ по нотам-глаголам, не понадобятся другие части речи:
сидел – глядел – чихнул – пришлось сконфузиться – обрызгал – извиниться – объяснить – не смею смеяться — оторвалось – попятился – поплелся – лег – помер.
Есть история? Безусловно. Глагол – это действие, именно глагол придает текст одновременно и ритм, и плотность, осязаемость. Литературоведы подсчитали, что в первом действии пьесы «Чайка» встречается 635 глаголов. Ко второму, видимо, устали считать и выдохлись.
- Авторские детали
У Чехова все детали особенные, говорящие, знаковые. Он, наверное, как никто другой понимал, что с помощью всего лишь одной детали можно вытянуть даже самый провальный текст. Детали запоминаются. Чеховские детали сразу же дают картинку в голове. Это своего рода кино. Звук лопнувшей струны – даже если вы его никогда не слышали. Вы его представите, пусть и по-своему: звук лопнувшей струны и стук молотков по дереву – это реквием. Была старая жизнь, был Фирс, и вот ничего не стало.
Человек в футляре, кислый вкус крыжовника, кресло отца на чердачке, запыленное и без одной ножки в душечки как метафора одиночества или вот это: когда герой, признаваясь в любви «одною рукой держал ее за руку, а другою — за синюю материю».
Лишних деталей нет. Все на своем месте. Кстати, Чехов часто использует детали, чтобы зашифровать текст. Ему важно, чтобы читатель был с ним на одной волне, чтобы угадывал…
- Проза настроения
Да, чеховская проза – проза настроения. Русская классика – она вся такая. Именно поэтому произведения русских классиков нужно читать в правильное время года. Тургенева – летом, Достоевского – в июле и в ноябре, Чехова – в начале лета и в конце октября, когда накатывает безнадежность, а дороги уже разбиты от дождей и сумрака. Только Пушкин внепогоден, Пушкин – вне времени. «Метель» прекрасно читается в августе, а «Барышня крестьянка» в декабре. Про «Капитанскую дочку» и вовсе умолчу – хоть когда, было бы желание.
Но если вернуться к Чехову, то его герои и тот мир, в котором они живут, это для кризиса. Хоть личностного, хоть погодного. Любопытно, что у Чехова герой окружен природой только пока у него есть смысл и надежда, нет надежды, нет смысла – и природы нет. Природа символична: сад – это надежда и любовь, море – это свобода. И все же, главный символ – дождь, в чеховском мире всегда идет беспросветный, унылый дождь. Описания природы у него разные: иногда очень емкие, атмосферные, иногда простые до банальности. И в этом тоже есть смысл, это еще один чеховский код, который любопытно разгадывать. Описанию природы Чехов уделял много внимания: «Описание природы должно быть прежде всего картинно, чтобы читатель, прочитав и закрыв глаза, сразу мог вообразить себе изображаемый пейзаж, набор же таких моментов, как сумерки, цвет свинца, лужа, сырость, серебристость тополей, горизонт с тучей, воробьи, далекие луга, — это не картина, ибо при всем моем желании я никак не могу вообразить в стройном целом всего этого».
«Плохо будет, если, описывая лунную ночь, вы напишите: с неба светила луна, с неба кротко лился лунный свет и т. п. и т. д… Плохо, плохо! Но скажите вы, что от предметов легли черные резкие тени или что-нибудь подобное — дело выиграет в 100 раз».
- Внутренний мир героя
Это то, что Чехову интересно всегда. Ему плевать на победителей, ему интересен мир проигравшего. Чеховский герой – лузер. Все мечты пойдут прахом, и в лучшем случае герою достанется самовар с баранками и блюдечко варенья из крыжовника. Люди Антону Палычу скучны: он был врачом, и о человеческой натре и нездоровье знал все по тем временам. И он знал. Что, в конечном итоге, каждый проиграет. И все же как демиург, давал герою шанс побороться, подрыгать лапками.
- Речь героев
Не умеете писать монологи и диалоги? Учитесь у Чехова. Это один из лучших учебников. Автор скуп на ремарки: герои говорят и по их речи мы понимаем, что они делают в этот момент. Один из моих любимых: финальный монолог Фирса.
А еще у Чехова можно поучиться умению добиваться своего у издателей, пробивать те условия, которые хочешь. Прекрасное качество, надо сказать. Как он это делал – в письмах и дневниках.
И вместо послесловия:
Всякого только что родившегося младенца следует старательно омыть и, давши ему отдохнуть от первых впечатлений, сильно высечь со словами: «Не пиши! Не пиши! Не будь писателем!» Если же, несмотря на такую экзекуцию, оный младенец станет проявлять писательские наклонности, то следует попробовать ласку. Если же и ласка не поможет, то махните на младенца рукой и пишите «пропало». Писательский зуд неизлечим.
