Берлин — это город бывших домов: здесь был дом и тут был дом (Бункер)
Пожалуй, Берлин и сам про себя знает очень немного. Так, обрывки. Имперские амбиции, крах нации, разруха и стена, разделившая мир на там и здесь, на до и после.
Днем — он престарелый хипстер, которого из привычных мест вытесняют чужие — молодые, жесткие черные волки. Он обманчиво радушен, внутри — надменность. Ему не надо быть понятым — Берлин и не стремится к этому. Хочется, чтобы все раз и навсегда оставили его в покое. Чтобы улицы были прямыми и пустынными, и чтобы люди выдыхались уже через полчаса пешей прогулки. Город вспоминает гениальный план Шпеера и жалеет, что все вышло так, как вышло. Плохо и никак. План был хорошим. На века. Впрочем, что уж теперь говорить об этом.
Но вечером, ближе к восьми, что-то происходит. Смокинг. Кокаин. Кабаре. Отсутствие надежд и бесшабашность. «Мы все равно умрем, но сначала хорошо повеселимся», — лаковые ботинки уверенно ступают по мостовой. Призрак стены становится прозрачным и исчезает в воде, подсвеченной огнями правительственных зданий.
Идет, танцуя. Чтобы провести лучшую ночь в своей жизни. Чтобы успеть кому-то сказать — Ich liebe dich. Ведь для кого-то это признание станет последним. Как тогда, в середине тридцатых.
