В начале века в литературном мире Санкт-Петербурга разразился громкий скандал. В свет вышел роман Евгении Нагродской «Гнев Диониса». Многие узнавали в его героях себя. Повествуя о любовных интригах героев, писательница в то же время пыталась донести до читателя основную мысль: есть люди, над которыми природа жестоко надсмеялась. В женское тело она вложила мужскую душу, а в мужское — женскую. Но есть и такие, в которых причудливо соединились оба начала. Социальные изгои, духовные гермафродиты, они обречены на вечную муку и вечное наслаждение. Судьба сатанессы петербургского бомонда Зинаиды Гиппиус лишнее тому подтверждение.
Дом Мурузи
Этот дом на углу Литейного и Пантелеймонской улицы литературоведам известен очень хорошо. Сюда, к экстравагантной чете Гиппиус-Мережковских, в течение нескольких лет бесконечным потоком стекались поэты, писатели, философы, артисты. Быть представленным знаменитой поэтессе и ее мрачному мужу означало получить литературную путевку в жизнь. Протекция Гиппиус в то время решала многие проблемы для начинающих литераторов. Связи с журналами, издателями, журналистами…. Но самое главное, в доме Мурузи клубилась духовно-интеллектуальная жизнь, чей горьковатый вкус хотелось попробовать многим.
Едва появившись в Петербурге, Зинаида Николаевна сразу же стала сенсацией. Знакомые взахлеб обсуждали ее внешность, манеры и склад мыслей. Поэтесса Гиппиус была удивительно хороша собой. Червонные, чуть вьющиеся волосы, зеленые глаза, нежная, светлая кожа, какая бывает только у рыжих. Стремительная мальчишеская фигура. Непредсказуемость в поступках, желание поражать и эпатировать. В ней было очень много женского, чувственного, но при этом жесткого, холодного и резкого. Ее слово, как укус аспида, жалило быстро и беспощадно. Современники расходились в оценках: зеленоглазая девочка-наяда, пленительная сильфида, белая дьяволица, сатанесса… На самом деле Зинаида Гиппиус была блистательной актрисой, каждое ее появление перед людьми становилось новой ролью.
Встречаясь с новым человеком, Зинаида мгновенно его околдовывала, по-змеиному обволакивала, подчиняла себе: стихами ли, пророчествами, беглой улыбкой…
Она любила появляться в экстравагантных эпатирующих нарядах: то в мужском костюме, с тросточкой в руках, то с белом балахоне, напоминающим саван с ангельскими крыльями за спиной. Ей еще в юности предрекли раннюю смерть от чахотки, поэтому поэтесса старалась жить так, словно каждый день был в ее жизни последним. Она обожала роскошь, эзотерику и умных, красивых людей.
Муж Зинаиды Николаевны, Дмитрий Мережковский, был прямой противоположностью жене. Маленький, болезненно худощавый, вечно что-то бормочущий. На лице — черные глаза фанатика, но фанатика талантливого. Вместе они составляли удивительный контраст. Окружающие недоумевали, какая сила могла так крепко связать судьбы столь непохожих людей. Но эту тайну в доме Мурузи знали только двое: он и она.
Триада
Зинаида Гиппиус и Дмитрий Мережковский поженились при довольно странных обстоятельствах. Причиной этого союза стала не любовь, ни дружба, а общие убеждения. Во время одного, очень откровенного разговора они просто решили: так будет лучше для обоих. Решение вступить в брак оказалось судьбоносным. Они прожили вместе более полувека, не расставаясь ни на один день. И это при том, что в данном союзе любви так и не возникло, равно как нежности и страсти. Муж и жена оказались на поверку близкими, но очень тяжелыми родственниками. Про таких говорят: вместе сложно, врозь — еще хуже. Супругов объединяли мысли и мечты о будущем. Обоих полностью устраивало как отсутствие физической близости, так и невозможность иметь детей. Своей целью необычные новобрачные видели создание нового, совершенного мира, Царства Третьего Завета. В принципе, для начала века подобные идеи считались вполне нормальным явлением. Накануне исторических социальных потрясений вся российская интеллигенция погрузилась в мистический бред. Одни декларировали приход вечной женственности, основанной исключительно на платонических отношениях, другие призывали к пылкой языческой любви, третьи настаивали на полном отказе от любого рода удовольствий. В Петербурге смешалось все: предчувствуя будущую катастрофу, люди искали спасение в эзотерике, мистике и Боге.
Зинаида Гиппиус и Дмитрий Мережковский не стали исключением, более того, они только подлили масла в философский огонь. Для появления Царства Третьего Завета, прежде всего, нужно было найти верных единомышленников, организовать интеллектуальную общину, где бы высокий духовный уровень сестер и братьев гармонировал с низменными плотскими утехами. Только так, по мнению супругов, люди могли достигнуть высшего наслаждения. Беда заключалась в том, что о плотских утехах оба знали понаслышке, не испытывая к ним тяги. Зинаиду Гиппиус одно время даже подозревали в склонности к лесбийским любовным играм, однако слухи так и не получили ни подтверждения, ни опровержения.
Но чтобы союз получился тройственным, следовало соблюсти одно условие. Найти третьего участника будущих бесед и оргий. Первоначально выбор демонической женщины пал на поэта и писателя Андрея Белого. Первая встреча разочаровала Белого. Он ожидал увидеть особенную женщину, а познакомился с манерной, фальшивой особой, крутившей золотую лорнетку. На лбу у особы красовалась зеленая брошка на розовой ленточке. На такой же розовой ленточке она «водила» за собой мужа. В общем, пустышка. По крайней мере, так он воспринял поначалу Зинаиду Гиппиус. Однако к тому времени Зинаида Николаевна в совершенстве овладела искусством так называемой амуреточной игры. Поняв, что она не понравилась Белому как женщина, Гиппиус приложила максимум сил, чтобы очаровать приятного молодого человека. В ход пошли женские хитрости, комплименты, беседы. И вскоре Андрей Белый с восторгом отзывался о талантливой поэтессе и по совместительству очаровательной женщине.
Отныне они проводили душные петербургские вечера вдвоем, в папиросном сизом дыму. Ошалев от философских разговоров и фривольных намеков, они буквально изводили друг друга томительным воздержанием. Никакой физической близости, только духовная. Ведь человеческая плоть, по мысли Гиппиус, была священна, ее предлагалось познать только через церковь и общину. Иногда в комнате появлялся сонный Мережковский, бормочущий очередное предсказание, но собеседники его даже не замечали. Кошачьи глаза Зинаиды не отрывались от воспаленных глаз поэта, тонкие пальцы бегло касались губ, рукав — рукава. …И все.
Первым подобную пытку не выдержал Андрей Белый. К этому времени он влюбился в юную жену Александра Блока и стал воспринимать Гиппиус лишь в качестве знающей наперсницы. Какая горькая ирония! Женщина, которая не знала о любви ничего, советовала и направляла мужчину на пути интриг и объяснений. Гиппиус на удивление понравилась эта роль и она с удовольствием давала советы о том, как соблазнить Прекрасную Даму. В конечном итоге наставничество сатанессы чуть было ни привело к дуэли между Блоком и Белым.
Поистине, вот они превратности судьбы! Будучи распущенной, но в то же время невинной, чувственной и одновременно холодной, Гиппиус мучилась от двойственности своей натуры. Она была слишком женщина и слишком мужчина, чтобы быть просто счастливой. Она желала любви, но и страшилась ее. Может быть, отсюда все эти поиски физической триады: союзе трех начал, где бы она наконец нашла свое истинное место.
Вскоре Мережковские сделали окончательный выбор. Из всех претендентов выбрали одного. Критик Дмитрий Философов казался им идеальной кандидатурой. Пылкий, неистовый, не знающий полумер и полутонов, он принял предложение этой странной пары и поселился вместе с ними. «Медовый» месяц троица решилась отпраздновать в сладострастной Мекке любви и удовольствия — Париже. Что там происходило? Существует несколько версий. Одни исследователи склоняются к тому, что тройственный союз удался, другие, напротив, склоняются к тому, что из идеи Мережковских ничего путного не получилось.
Известно одно, в это время Зинаида Николаевна удивительно похорошела, стала более женственной. Она ни на шутку увлеклась своим духовным братом. Однако Дима, как его называли оба супруга, оставался холоден к кокетству поэтессы, он несколько раз открыто говорил и писал ей о том, что никогда не был влюблен. Родным Философов признавался, что испытывал неловкость от влюбленности Гиппиус.
До Зинаиды Николаевны порой доходили слухи о гомосексуальности Философова, но она только отмахивалась. Разве могла она, непохожая на других, осуждать за столь оригинальные формы мужской чувственности?
В духовном отношении тройственный союз оказался более, чем совершенным. Философов вел многие литературные дела Мережковских, его нередко называли «канцлером» этой семьи. Однако до оргий в новоиспеченной общине дело так и не дошло. Думается, помимо холодности Дмитрия, Зинаида сама испугалась возможной близости. Привыкнув к личной свободе и своей магнетической власти над людьми, она избегала всего, что могло потрясти ее устоявшийся мир. В любви она рисковала потерять… да что там голову — себя… Флирт возбуждал намного больше, он давал мощный импульс для творчества. Стихи Зинаиды Гиппиус не оставляли равнодушными никого: это исповедь женщины, измученной своим собственным «я». Вечный разлад души и тела, который никак не преодолеть.
Впрочем, была в ее жизни одна история, когда Зинаида Гиппиус могла действительно бросить все и погрузиться в омут настоящей страсти.
Угар
Давно замечено, красавицам и умницам редко везет в личной жизни. Почему-то такие женщины выбирают мало достойных людей, а после мучаются. Хотя, дело, наверное не в красоте и не в уме, а в требованиях, предъявляемых к избраннику. Он хочет простой и чистой любви, она — подвига длиною в жизнь. Примерно так и получилось у Зинаиды Гиппиус. Его звали Аким Волынский. Настоящее имя — Хаим Флексер. Ведущий автор модного петербургского журнала. Собственно, в редакции они и познакомились. После угара Зинаида Николаевна с грустью усмехалась: угораздило же влюбиться в маленького, остроносого еврея с складками на лице. Но тогда она видела в нем совсем иное. Свою судьбу.
Роман протекал бурно. Письма сменяли объяснения, объяснения — стихи, стихи — снова письма. Гиппиус не просто просила, она требовала любви, но какой любви! Не похожей на обычные отношения между мужчиной и женщиной. Любовь-удовольствие, когда каждый день и каждая ночь, проведенные вместе становятся радостью и источником вдохновения Гиппиус не устраивала, она мечтала об иной форме. Любовь-труд — вот предел ее мечтаний. Быть вместе, но не опускаться «до падения», приносить пользу обществу, критиковать друг друга и при этом избегать любого проявления надежности, предсказуемости. Вот такой символический винегрет. Она запутала и Волынского, и себя. Страдая от двойственности своей натуры (как тяжело быть в теле женщины!), Зинаида желала тем не менее поклонения и обожания со стороны избранника. Однако любовь, не подкрепленная близостью тел, обречена на умирание. Волынский, так же, как когда-то и Белый, не выдержал пытку флиртом и письмами. Роман закончился, едва успев начаться.
Ад в душе
Вскоре личные страдания и разлад в себе заслонила революция. Поддавшись ее стихии, первоначально строители нового царства встретили перемены с радостью. Но столкнувшись с разрухой, как в обществе, так и в душах людей, Гиппиус стала яростным критиком нового строя. Ее раздражало все: глупость и хамство, нищета и голод, страна, лежавшая в руинах. Гиппиус и Мережковский оказались чужими на пиру большевиков и были вынуждены бежать.
В Париже их ждала собственная квартира, так что в отличие от других эмигрантов, супругам пришлось не очень тяжело в бытовом плане. А вот в моральном… Они с трудом пережили крах мира, где чувствовали себя уютно. Теперь уже не было нужды мечтать о Третьем царстве, о слияние светлого и темного. Выживание — новая цель. На длинные-длинные годы.
Старость подкрадывалась к Зинаиде Гиппиус, словно маленькая обезьянка-кривляка. То, что в молодости казалось пикантным, с возрастом стало нелепым и смешным. Сатанесса превратилась в неряшливую старуху. Теперь поэтесса носила старушечьи наряды, выцветшие от времени, розовые ленточки. Яркий грим подчеркивал морщины, пергаментную кожу и поблекшие зеленые глаза. Золотые волосы пожухли, свалявшись в небрежной прическе. «И это белая дьяволица?» — недоумевала молодая поросль парижских литераторов. Да, это была она…
Воздух Парижа мучил легкие Гиппиус, она мечтала о промозглом, но любимом Петербурге. В последние годы она потеряла ко всему интерес. В одиночестве проводила дни, уткнувшись в стену. Рядом шипела злобная ободранная Кошшшка — пародия на легенду русской литературы.
Умерла Зинаида Николаевна в возрасте 76 лет, так и не преодолев мучительный разлад между душой и телом.
