Когда дело касается чуда, никогда не знаешь, настоящее ли оно. (Эдит Пиаф)
Говорят, что некрасивых женщин не бывает. Это не так. Просто для одних людей вопрос о внешности является жизненно важным, а для других он ничего не значит. Эдит Пиаф была вызывающе некрасивой. Маленькой, рано состарившейся оборванкой из нищего парижского квартала. Но к самой себе она неизменно относилась с хорошей долей юмора, смешанной в равных пропорциях с алкоголем и наркотиками. Ее жизнь напоминала головокружительный роман, в котором происходили самые невероятные события. События, похожие на чудо. Несмотря на пережитые ею боль, горе и любовные катаклизмы, певица никогда ни о чем не жалела. В этом и заключался секрет ее силы и душевной красоты.
Уличная девчонка Эдит Пиаф
Она обожала блатной мир. Эта грязная тщедушная девчонка, одетая в неизменный черный свитер и юбку, чувствовала себя на улицах Парижа, как дома. Здесь было ее место. Вокруг проституток, лощеных “котов” и воров. Все они по-своему заботились о маленькой Эдит. Она же старалась отплатить им песней – единственной вещью, которой владела безраздельно. Дни были отданы уличным заработкам, ночи – кутежам и любви. Эдит рано рассталась с невинностью, по слухам, ее первым мужчиной стал залетный молодой военный. Именно после этого приключения певица навсегда прониклась неудержимой любовью к голубоглазым солдатам и матросам. К ним она испытывала патологическую страсть. К ним, и к голубым глазам, которые, по ее словам, никогда не лгали.
Каждое утро этой уличной оборванки начиналось с импровизированной молитвы: “Когда-нибудь я стану богатой. У меня будет белый автомобиль, черный шофер и много красивых платьев”. Пока она была молода, она могла и подождать. Как только ее наряд приходил в полную негодность, она выбрасывала его и покупала себе новый. Точно такой же. Стирку истинная парижская мадемуазель считала занятием скучным и бесполезным.
В семнадцать она “вышла” замуж, выбрав себе постоянного сожителя. Им стал Луи Дюпон. Наивный восемнадцатилетний юнец. Он почему-то думал, что совместное хозяйство (несколько щербатых тарелок и продавленный матрац), а также упорядоченная супружеская жизнь смогут удержать эту взъерошенную кошку в узде. Как бы не так! Посуду Эдит выбрасывала, не желая ее мыть, а супружеский долг предпочитала исполнять с кем-нибудь другим. Ей так претила скука и педантизм Луи. Спустя год Эдит родила дочь. Девочку назвали Марсель. С этого момента маленькая мама посчитала себя абсолютно свободной. Она вновь начала петь на улицах, повсюду таская младенца. Если бы не помощь младшей сводной сестры Симоны, малышке бы пришлось совсем туго. Вместе с Симоной Эдит удалось получить скромный контракт в сомнительном варьете. Луи, обезумев от ревности, забрал ребенка с собой. “Либо ты возвращаешься, либо никогда не увидишь дочь”. Он опять просчитался. Марсель мешала певческой карьере матери, но, как оказалось, эта живая игрушка мешала и отцу. Двухлетний голодный и вечно простуженный ребенок был предоставлен самому себе, не мудрено, что вскоре Марсель серьезно заболела и умерла от менингита. Девочке очень не повезло: ее родителями были наивные дети, впервые столкнувшиеся с необходимостью о ком-нибудь заботиться, кроме себя.
Эдит горевала не долго: на ее горизонте впервые забрезжила звезда славы.
Эдит Пиаф и папаша Лепле
Папаша Лепле был владельцем кабаре “Жернис”. Пожалуй, он оказался единственным, кто под слоем грязи и копоти разглядел в этом грубом и вульгарном создании – великую певицу. Невзирая на уговоры, он вкладывал в нее деньги, силы, время. Папа Лепле придумал ей псевдоним – Пиаф, воробушек. Первое выступление Эдит Пиаф в “Жернис” стало триумфом. Ей аплодировали, кричали “браво!” и “бис!”. Эдит стояла на сцене в убогом вязаном платье и жадно впитывала в себя первый в ее жизни наркотик — славу. Ее маленькие ноздри хищно раздувались, а большой рот, небрежно намазанный алой помадой, застыл в странном подобии улыбки. Она была абсолютно счастлива.
Лепле несколько остудил ее триумфальный пыл.
— Никогда не делай уступок зрителю! Великий секрет заключается в том, чтобы оставаться самим собой. Всегда будь сама собой!
Но это только в пошлых мелодрамах на следующий день после триумфа героини просыпаются в роскошных апартаментах. Эдит по-прежнему жила в бедности и отдавалась заезжим солдатам и матросам. Для публики она была забавной неграмотной обезьянкой, ее специально приглашали на вечеринки, чтобы повеселиться. “Я была своеобразным феноменом, любопытным образчиком человеческой породы, приглашенным лишь для того, чтобы повеселить гостей.
— Ну и смешная же она! Просто умора! Да еще с характером!
Я была для них клоуном. Надо мной смеялись, пусть и беззлобно, но с той бессознательной жестокостью, которая заставила меня пережить самые жестокие минуты”.
Но зная о своих недостатках, она старалась их исправлять, то, что не могла исправить, принимала как должное. Маленькая Пиаф едва читала и писала, редко мылась и обладала ужасными манерами. Она всегда старалась прикрыть свои худые уродливые руки и ноги, а в лиф платья подкладывала вату, чтобы казаться попышнее. В период очередного любовного разочарования она вновь оглядывала себя в зеркало и философски комментировала собственное отражение: “М-да, не Венера. Никуда не денешься – было в употреблении! Грудь висит, задница слишком низко, ягодиц кот наплакал. Не первой свежести. Но для мужика это подарок!”. И после этих слов кидалась в очередную любовную авантюру. Увы, среди ее любовников в основном преобладал всякий сброд. Мужчины без зазрения совести пользовались ее телом и кошельком.
Неизвестно, как бы в конечном итоге сложилась жизнь Пиаф, если бы не убийство папаши Лепле, которого, судя по всему, застрелили из-за нескольких сот франков.
“— Моя маленькая Пиаф, — сказал он однажды. — Мне сегодня приснился страшный сон. Я увидел свою бедную мать, она мне сказала: “Знаешь, Луи, час пробил. Готовься. Я скоро приду за тобой.
Я посоветовала ему не верить снам.
— Я чувствую, что умру. Меня огорчает лишь то, что ты останешься одна, а ты еще нуждаешься во мне. Тебе будут чинить зло, а меня не будет рядом, чтобы отводить удары”.
…В тот холодное утро ничего не понимающую девчонку привезли с очередной попойки, и буквально втолкнули в комнату, где лежал труп. Она приподняла обезображенную голову своего доброго гения и по-детски заплакала. “Как передать ощущение полной пустоты, нереальности, охватившей меня в течение одной секунды и сделавшее безразличной и бесчувственной, будто чуждой окружающему миру? Кругом ходили и выходили люди. Они говорили со мной, но я им не отвечала. Я была словно живым трупом”.
Ее обвинили в соучастии в этом преступлении и продержали несколько недель в одиночной камере, потом, правда, выпустили. Но имя уже было втоптано в грязь. После гибели Лепле она долгое время не получала контрактов.
Я куплю тебе новую жизнь
В трудные времена певица любила повторять: “Удача, это как деньги: она уходит гораздо быстрее, чем приходит”. Оказавшись на улице, она снова пела в бедных кварталах и мечтала о громе аплодисментов. Кроме песни, в ее сумбурной жизни были мужчины. Калейдоскоп мужчин: шатены, брюнеты, блондины, толстые и худые, богатые и бедные они незаметно сменяли друг друга, оставляя на маленьком сердце новые шрамы. Их было столько, что вскоре Пиаф сбилась со счета. Постепенно у нее сформировалась своя философия любви. Каждую минуту она старалась посвятить либо любви, либо песни Чувство придавало ее существованию смысл. Но любя, она всегда изменяла. Причем делала это неподражаемо, умудряясь в один день встретится сразу с несколькими поклонниками. Французский воробушек бежал от одиночества, будущая знаменитость боялась быть брошенной. “Женщина, которая позволяет, чтобы ее бросили, — круглая дура. Мужиков вокруг пруд пруди. Каждому любовнику нужно найти замену до, а не после. Если после, то тебя бросили, если до – то бросаешь ты” — это один из постулатов Пиаф. У Эдит всегда была замена. В каждое любовное приключение она бросалась с головой, словно в первый раз, и было неважно, сколько продлится эта история любви: день, годы или всего одну минуту. Мужчина рядом с ней чувствовал себя единственным, неповторимым, она окутывала его пеленой страсти, нежности и заботы и при этом оставалась самой собой. Свободной.
С Раймоном Ассо путь Эдит Пиаф пересекся совершенно случайно. “Я вернулась в Париж потерянная, сломленная, во всем сомневающаяся, даже в себе самой. Раймон Ассо постарался в первую очередь сделать все, чтобы я вновь обрела веру в собственные силы. На меня клеветали, меня оскорбляли, обливали грязью? Ну и что из того! Не я первая, не я последняя испытала на себе такой сильный удар! Нужно закалить свою волю, напрячь все мускулы и драться. Мы будем драться!”
Драка дракой, но вскоре Раймон с ужасом понял: он любит эту грубоватую мартышку, причем так, как никого никогда не любил. Она же изводила его придирками и рассказами о прошлых интрижках, высмеивая любую оплошность. Так продолжалось до той минуты, когда Эдит внезапно осознала: ее чувства к Раймону — это всего лишь обратная сторона любви. И больше не выпустила его из виду. Так стартовал этот странный роман, где человеческого тщеславия оказалось больше, чем нежности. Когда виток первой страсти сошел на нет, Раймон, посмотрев на подругу, задумчиво сказал: “Я сделаю из тебя великую певицу”. Задачка оказалась не из легких.
Конечно, Эдит пела божественно, но на этом ее добродетели заканчивались. Она по-прежнему была вульгарна и грязна, около нее ошивался всякий сброд, она не умела вести себя в обществе. Ассо хватался за голову, видя в какие немыслимые платья наряжается любимая женщина: сочетание желтого, красного, фиолетового и зеленого. Эдит в ответ на его упреки невозмутимо отвечала: “А что, живенько!”. Но вместе с тем Ассо понимал: это редкий алмаз, требующей дорогой изысканной оправы и хорошего ювелира. А он, ох, как хотел быть этим ювелиром.
И он сделал невозможное: создал настоящую Эдит Пиаф, ту, которой до сих пор восхищается весь мир. Он придумал легенду о ней, сочинил историю воробьиной жизни, в которой перепуталась правда и ложь. Он добился контрактов в лучших французских мюзик-холлах, записи на студиях, интервью в крупных газетах. Благодаря Ассо Эдит приобрела изящество, светский лоск и новую роскошную жизнь. Но в ответ Раймон Ассо, бывший более полутора лет ее любовником, учителем и другом получил отставку. Эдит слишком устала от ежедневных упреков, советов и уроков. Теперь она хотела жить для себя.
Эдит Пиаф в ожидании любви
Что ж, это у нее хорошо получалось. Эдит пела в лучших залах, ни в чем не нуждалась и была предоставлена самой себе. Каждый ее мужчина рано или поздно понимал, что эту женщину может удержать лишь любовь. Причем, любовь взаимная. Никаких полутонов она не признавала. Беда в том, что, обладая слишком страстной, импульсивной натурой, Пиаф очень быстро перегорала. В своих любовниках она ценила чувство юмора и непредсказуемость, поскольку только это могло продлить любую связь. Каждый мужчина добавлял Эдит новые душевные раны, но вместе с тем и неустанно шлифовал образ французского воробушка. И затем, словно эстафету, передавал новому чемпиону эту восхитительную женщину, любившую черный цвет, голубые глаза и сильные мужские руки.
В расцвете своей певческой карьеры Эдит познакомили с застенчивым молодым человеком. Он мечтал петь. Звали эту будущую звезду Ив Монтан. Возможно, он чем-то напомнил Пиаф ее прошлую жизнь, и она во что бы то ни стало решила ему помочь. Певица день и ночь напролет оттачивала мужскую и профессиональную технику, подбирала репертуар и уговаривала продюсеров помочь Монтану. Он слушался ее во всем, ревнуя и восхищаясь одновременно.
Финалом этого бурного романа стала афиша с именем Монтана. Пиаф, безусловно, была женщиной, но не стоит забывать, что она еще была и певицой. Неординарной, надо сказать. Профессиональное тщеславие оказалось сильнее женского. Они расстались. В дальнейшем оба подчеркивали, что их связывали исключительно деловые отношения. Ничего больше. Пиаф дала Монтану путевку в жизнь, он был ей за это благодарен. Кто хочет узнать подробности, читайте между строк. Там все сказано.
Но все эти многочисленные истории не имели значения в сравнении с тем чувством, которое ожидало ее впереди.
Неподражаемый Марсель
Боксера Марселя Сердана в прессе называли марокканским бомбардиром. Впервые увидев перед собой “великую Эдит Пиаф” Марсель буквально онемел от восхищения. Он не сводил с нее восторженных глаз, мучительно пытаясь найти тему для разговора. Спустя несколько дней, набравшись смелости, гроза ринга, позвонил миниатюрному французскому воробушку:
— Вы не поужинаете со мной?
Эдит надела лучшее платье, сделала умопомрачительную прическу и настроилась на романтический вечер. Марсель привел свою спутницу в сомнительную забегаловку. Ужин состоял из постного мяса, горчицы и мятного мороженого, запитого галлоном пива. Всего сорок центов за двоих. Дешево и сердито. Как потом выразилась Пиаф, от этого “каторжника с Гвианы и то стошнит!”. А тогда она чуть не заплакала: “И это называется пригласить даму в ресторан! Фу!”. Сердан, похожий на добродушного медвежонка, отчаянно покраснел: он-то хотел как лучше. Но тут же исправился: заказав столик в самом дорогом ресторане Парижа.
С этого дня началась новая эпоха в жизни Эдит Пиаф. Каждый день, проведенный вместе, был чудом. Марсель не просто ее любил, он ее боготворил, с трепетом выполняя любую прихоть. Он баловал ее, словно маленького ребенка, покупая игрушки, меха, платья, драгоценности, и возил “свою девочку” в парк развлечений, на веселые аттракционы.
Эдит тем временем нежилась в его ласках и внимании. Она и думать забыла о прошлых увлечениях, впервые она хранила верность любовнику, который оставался для нее непознанным прекрасным миром. Она мечтала выйти за него замуж. Но Сердан был женат. И еще Эдит хотела родить ребенка. Его ребенка. Для нее, как и для любой женщины, это стало высшим проявлением любви. Увы, врачи оказались бессильны помочь: она больше не могла иметь детей. Но даже эти грустные моменты не мешали их счастью. Оно оказалось настолько феерическим, что порой Эдит просыпалась в слезах. Она не умела быть счастливой и боялась, что однажды эта сказка бездарно закончится.
На всех пресс-конференциях Сердану задавали один и тот же вопрос: “Как он может изменять своей жене?”. Как-то Марсель не выдержал и ответил: “Вы хотите знать, люблю ли я Эдит? Да. Любовница ли она мне? Она мне любовница только потому, что я женат. Если бы я не был женат, и у меня не было детей, то она стала бы мне женой. А теперь пусть тот, кто никогда не изменял своей жене, поднимет руку”. Ответом на этот риторический вопрос стал букет роз, который на следующий день прислали Эдит – “Цветы женщине, которую любят больше всего на свете”. И все же это чувство возмущало людей, оно пугало своей откровенностью, обнаженностью и накалом. То и дело возникали слухи, что Эдит пагубно влияет на знаменитого боксера: устав на любовном поприще, он больше не может одерживать победу на ринге. Марсель только посмеивался, а Пиаф обижалась и переживала. Сердан редко пропускал концерты Эдит, он стоял за кулисами; молчаливый, замкнутый великан и плакал, слушая голос этой невзрачной крохи. Голос, раскрывающий душу и бивший по воспаленным от страсти нервам. А после он целовал ее уродливые ноги и называл единственной и желанной.
Самым страшным днем в жизни Эдит Пиаф октябрьское утро 1949 года, когда утренние газеты чернели траурными буквами: “Марсель Сердан погиб в авиакатастрофе”. Еще вчера она разговаривала с ним и просила прилететь первым же рейсом, еще вчера она слышала его голос… И вот теперь не было ничего. Вечером она пела в память о Марселе. Зал слушал Эдит Пиаф стоя, вместе с ней оплакивая любовь, которая так нелепо оборвалась.
Наркотический туман
Ей надо было как-то жить, но она не знала как. С ней неотлучно находились друзья и сестра, поскольку все боялись, что она покончит с собой. Повсюду Эдит Пиаф возила с собой маленький столик для спиритических сеансов. Певица верила, что душа Марселя по-прежнему пребывает с ней. Это давало силы для дальнейшего существования. От суицида спасали концерты, одни гастроли сменяли другие, и так день за днем, без сна и отдыха. Она намеренно выматывала себя, чтобы не чувствовать душевной боли. Самое страшное наступало после аплодисментов, когда наваливалось душное холодное одиночество. Постаревший воробушек запирался в холодном номере и украдкой ото всех глушил горе спиртным. Вскоре алкоголь заменили наркотики. Ей говорили:
— Мадам, вы играете собственной жизнью!
Она с усмешкой отвечала:
— У меня больше ничего нет, плевать на жизнь!
Находясь в пьяном угаре, она совершала ошибку за ошибкой: от тоски вышла замуж, потом развелась, сходилась с мужчинами и вновь делала себе уколы, дающие, пусть недолгий, но кайф. Ее тело было покрыто шрамами, кровоподтеками и следами от инъекций. Перед выходом на сцену певицу несколько часов гримировали, тщательно ретушируя отметины, оставленные наркотиками и алкоголем, Начиная с 1951 года, Эдит Пиаф прошла все круги ада. Четыре автомобильные катастрофы, попытка суицида, четыре попытки бросить наркотики, закончившиеся чудовищной ломкой, три комы, один приступ безумия, несколько приступов белой горячки и бесконечное число операций – все это за двенадцать долгих и страшных лет. Сколько может выдержать хрупкая женщина?
Греческая феерия
Вдоволь поиздевавшись, судьба все-таки дала ей последнюю возможность немного побыть счастливой. В 47 лет она встретила Тео Ламбукаса, который был ее вдвое моложе. Увидев ее израненную, некрасивую, он … влюбился. Влюбился в женщину, а не в имя великой певицы. Навестив Эдит в больнице, он вместо надоевших цветов и сладостей принес ей в подарок маленькую куклу, чем покорил Пиаф навсегда. Он приходил вновь и вновь, ухаживал за нее, кормил с ложечки, расчесывал спутанные волосы. Эдит стала называть его Тео Сарапо. “Сарапо” по-гречески означает “я тебя люблю”. Он не замечал ни ее старости, ни уродливого тела, ни редких седых волос. Для Тео Эдит была прекрасной юной принцессой, влюбленной в жизнь. На их брак родители Сарапо, не задумываясь, дали согласие, предрассудки не играли роли там, где властвовала любовь. За несколько дней до свадьбы Эдит умоляла своего личного врача сделать все, чтобы она сумела продержаться до дня бракосочетания. И в этот день она светилась от счастья, забыв о боли и прошлых ошибках. После венчания она задыхалась от счастья, оно пульсировало в ее висках, ударяло в голову, словно дорогое шампанское.
Тео знал, что она обречена. Он был с ней до самой смерти, трогательно заботился, делал смешные подарки и дарил фиалки, розы, хризантемы. А она жадно впитывала в себя эти подношения, пытаясь долюбить и доцеловать напоследок, успеть насладиться этим сказочным женским счастьем. Она умерла, чувствуя себя любимой и желанной. Единственной. В день ее похорон весь Париж был завален цветами. На гробе вперемешку лежали дорогие траурные розы и душистые полевые цветы.
Незадолго до смерти Эдит Пиаф призналась, что она много раз встречала любовь, но по-настоящему любила лишь Марселя. И всю свою жизнь ждала Тео. Невзирая ни на что, она состоялась. Как женщина, как актриса и как незаурядная личность.
Тео пережил свою жену на семь лет. До самой смерти он выплачивал ее долги. Он погиб в автокатастрофе и был похоронен рядом с Эдит Пиаф. Он так и не смог забыть ее, день за днем воскрешая в памяти маленькое, скомканное от горя сердце. Сердце, умевшее любить и дарить тепло. Сердце, которое наконец обрело покой.
Другая история любви: https://mo-nast.ru/vera-holodnaja-nemye-igry-v-dekadans/
Моя мастерская: https://vk.com/public176523965
