Владимир Маяковский.
В душе он так и остался Щеном – неуверенным и одиноким существом, преданно заглядывающим в глаза прохожим. Вдруг кто-нибудь действительно возьмет его к себе, отогреет и, может быть, полюбит. Всю жизнь он метался из одной крайности в другую в бесплодных попытках обрести себя. Но мечты о славе и признании неожиданно разлетелись вдребезги. Любовь же принесла Владимиру Маяковскому только ворох горечи, ревности и обиды, среди которых случайно оказалась и крупица счастья…
Владимир Маяковский и его право называться первым
В СССР Маяковский считался поэтом добротным и правильным. После того как в 1922 году Ленин дал ему “путевку в жизнь”, поэтическая карьера Маяковского пошла “в гору”. Рекомендация вождя народа оказалась на удивление кстати: “Случайно я прочел вчера в “Известиях” одно стихотворение Маяковского на политическую тему… Я редко испытывал такое живое удовольствие с точки зрения политической и административной (!)…Я не берусь судить поэтические качества, но политически это совершенно правильно”. Получив столь блестящий отзыв, поэт начал работать с удвоенным усердием. Признание властей значило для него очень много.
Маяковский, несмотря на свой талант и прекрасные внешние данные, был очень мнительным человеком. Любое резкое замечание в его адрес могло обратить вчерашнего друга в самого заклятого врага. А чужой успех расценивался как собственное поражение. Неуемная энергия и тщеславие плюс жажда славы и неуверенность в себе делали этого человека уязвимым для всего мира. Огромного и безжалостного мира, где прощалось все, кроме слабости. Он хотел быть первым во всем: в любви, творчестве, благосостоянии, но …не умел. Поскольку не желал признавать, что всегда найдутся люди моложе, богаче и талантливее, чем он. Какое ему было дело до других?! Со временем комплекс одинокого замкнутого ребенка приобрел просто гигантские масштабы.
Впрочем, Владимир Владимирович во всем был гигантоманом. Полюбить — так королеву, воровать – так миллион. Увы, в счастливой Стране Советов миллионы явно не поощрялись, а королевы лениво мели подолом улицы. И все же он надеялся, что в один прекрасный день на него свалится все разом: деньги, признание, женская любовь.
Почему-то принято считать, что женщины были без ума от Маяковского. В общем, в какой-то мере это верно. Экзальтированные барышни, юные домохозяйки, бывшие курсистки. Ну, на то они и курсистки. Было у девушек того времени одно странное хобби – ходить на концерты знаменитых артистов и поэтов и кричать “Браво!”, в крайнем случае, бросать в блистательную звезду помидорами и окурками папирос. Судьба Маяковского напрямую зависела от благосклонности и настроения толпы. Иногда его освистывали, иногда рукоплескали. Как получится.
Владимир Маяковский и любовный триумвират
Однако нельзя сказать, что до встречи с Лилией Брик любовный опыт Маяковского был очень скудным и непритязательным. Вряд ли при таком темпераменте, каким обладал поэт, он смог бы долго вести суровый и аскетический образ жизни. Рассказывают, что в списке объектов страсти поэта находилась даже жена Корнея Чуковского. Об этом несостоявшемся романе в семье Чуковских ходили легенды. Вспоминали, как щуплый автор “От двух до пяти” выкинул дюжего Маяковского из окна, когда тот попытался признаться в своих чувствах его добродетельной супруге … Что ж, в мире случаются всякие курьезы.
К моменту встречи с Брик Маяковский, что называется, “созрел”. В душе Владимир Владимирович был неисправимым романтиком, тайно создавшим собственный мир, который нуждался в Прекрасной Даме. Он хотел найти свою королеву, страстную, безжалостную, недоступную. Однако девушки, с которыми он встречался, едва могли претендовать на этот титул. И вдруг встреча, изменившая всю жизнь.
1915 год. Он пришел в гости к Эльзе Каган, за которой тогда нежно и трогательно ухаживал. И увидел там ее старшую сестру – Лилию. Уже замужнюю, как бы серьезную даму.
Позже она вспоминала, что этот роман нельзя было назвать простой влюбленностью. Скорее внезапно вспыхнувшее чувство Маяковского напоминало натиск, стремительное нападение. Поэт с радостью короновал Брик, посвятив ей отныне все свои произведения, чувства и мысли, безусловно, в придачу с самим собой.
Лилю Брик вряд ли можно было назвать красавицей. Несколько расплывчатые черты лица, довольно нескладная фигура, ярко-рыжие волосы. Отвратительный характер. Но было в этой женщине что-то неуловимое и невероятно притягательное. Лилия Юрьевна обладала такой сексуальной энергетикой, что в буквальном смысле слова сводила с ума своих многочисленных поклонников. Подчинить себе эту яркую, сумасбродную личность было нереально. Любовники менялись довольно часто, поскольку больше всего в чувственных удовольствиях Брик ценила именно новизну. Обожая своего мужа, Осипа Брика, она тем не менее не видела ничего плохого в адюльтерах.
…Роман Маяковского и Брик быстро набирал обороты. Эта связь чем-то напоминала черно-белый серпантин с вкраплениями ярких искр. Им было либо очень хорошо вдвоем, либо невыносимо плохо. Полутонов не существовало. Поэт ревновал свою Лилю буквально ко всем и всему, за исключением …ее мужа, Осипа Брика.
Этот любовный треугольник в свое время породил немало домыслов и слухов. Маяковского и чету Бриков обвиняли во всех плотских грехах и извращениях. Оно и понятно: Маяковский долго жил в квартире Бриков, регулярно снабжал их деньгами, они вместе отдыхали и работали, а страсть поэта к Лилии в литературной Москве была известна всем. Оставлять мужа ради любовника Лилия Юрьевна не собиралась. Семейная жизнь и совместное хозяйство втроем ее полностью устраивали.
Сама она так объясняла ситуацию: “Только в 1918 году я могла с уверенностью сказать О.М. (Осипу Максимовичу – Авт.) о нашей любви. С 1915 года мои отношения с О.М. перешли в чисто дружеские, и эта любовь не могла омрачить ни мою с ним дружбу, ни дружбу Маяковского и Брика…”. Факт довольно примечательный, если учесть, что поженились они в 1914 году. В отношении Осипа Брика Лилия Юрьевна неизменно придерживалась одной и той же версии: к моменту ее знакомства с Маяковским она не имела физической близости с мужем. Их семейная жизнь основывалась только на духовных ценностях: “Я любила, люблю и буду любить Осю больше, чем брата, больше, чем мужа, больше, чем сына. Про такую любовь я не читала ни в каких стихах…”.
Да, про такую любовь можно прочитать только в биографии самой Лили Юрьевны. Осип Брик действительно дал своей рыжеволосой супруге полный карт бланш. Причем на адюльтерах даже не заостряли никакого внимания. И дело здесь не в отсутствии ревности (хотя и в ней тоже), а в физическом равнодушии Осипа Брика к Лиле Брик. Для Лилии Юрьевны понимание этой истины стало болью на всю жизнь. Она смирилась с тем, что у Осипа есть другая женщина, что фактически треугольник превратился в квадрат. Смирилась, потому что ничего не могла делать. Она всей плотью приросла к мужу, вне его — Лили Брик не существовало. А Маяковского не было без обожаемой Лилички.
Владимир Маяковский: его “срок заключения”
Да, благородная и чистая любовь к мужу отнюдь не мешала Лилии Брик иметь и более низменные, плотские, увлечения. Одним из таких увлечений стал и Маяковский. Ей было с ним интересно и забавно, женскому тщеславию льстил поток посвящений на титульных страницах всех поэтических сборников. Поэт преследовал ее по пятам, буквально изводя слепым обожанием и страстью. Вполне понятно, что вскоре Лиличка немного устала от столь яростного накала чувств. Устала от статуса королевы и богини. Она хотела быть просто женщиной. Свободной. Независимой. Женщиной, которой ни перед кем не нужно отчитываться в своих поступках. Тем более, перед собственным любовником. Но и отпускать Маяковского она не желала…
Совместная жизнь Маяковского и Брик оказалась настолько тяжелой и мучительной, что вскоре они приняли решение пожить врозь. Точнее, автором этого странного решения была сама Лиля, Маяковскому пришлось беспрекословно подчиниться. Цель внезапной двухмесячной разлуки – попытка изменить характер поэта. По договору он был обязан полностью уничтожить в себе ревность, научиться доверять любимой женщине, наконец, пересмотреть свое отношение к быту. В общем, все в духе времени. Работа над собой и никаких мещанских предрассудков. Пока Лиля физически и эмоционально отдыхала от В.В. (как она его называла), Маяковский медленно сходил с ума. В течение двух месяцев ему было запрещено видеть обожаемую женщину. Вдыхать запах ее терпких духов, слышать ее голос. Словно безумный, он часами бродил около дома Брик, надеясь на чудо. Какое? Он сам не знал. Его просто лишили воздуха, так и не научив дышать по-другому. Иногда, не выдержав, он посылал ей наверх маленькие записочки с просьбой черкнуть пару слов. Лилечка мужественно соблюдала нейтралитет. За два месяца родилась поэма “Про это”, болезненный надрыв, вопль о помощи бесконечно одинокого человека, которому для счастья нужно всего ничего: быть подле единственного любимого существа. Цена этого блаженства не имела значения.
Когда “срок заключения” истек, Маяковского с трудом могли узнать даже самые близкие люди. Он был истощен морально и физически, ощущая внутри себя лишь боль и пустоту.
28 февраля 1923 года они договорились встретиться на вокзале, чтобы отправиться в Петроград. Войдя в купе, Маяковский рухнул перед Брик на колени. На одном дыхании прочитал поэму “Про это”. А потом заплакал…
Щенячьи радости
Маяковский называл себя Щеном, нескладным, неуклюжим, влюбленным. Во время той бессмысленной разлуки он писал Лиле – Лисику – нежные и удивительные письма.
…“Я скучаю, я тоскую по тебе – но как – я места себе не нахожу (сегодня особенно!) и думаю только о тебе. Я никуда не хожу, я слоняюсь из угла в угол, смотрю в твой пустой шкаф – целую твои карточки и твои кисячие подписи. Реву часто, реву и сейчас. Мне так не хочется, чтобы ты меня забыла! Ничего не может быть тоскливей жизни без тебя”…
… “Сегодня только что получил твое “командировочное” письмо. Сделаю все, что может сделать любящий Щен”…
“…Лисенок – я по тибе очень скучаю, а ты по мине? Я тибе люблю очень а ты мине?
Не забывай меня детка пожалуйста. Я твой верный Целую Целую и Целую”.
Десятки рисунков, писем, где орфографию и пунктуацию заменяли кляксы от слез и мольба огромного ребенка о любви.
…“Я люблю, люблю, несмотря ни на что и благодаря всему, любил, люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной или ласкова, моя или чужая. Все равно люблю. Аминь. Смешно об этом говорить, ты сама это знаешь”…
“Какая жизнь у нас может быть, на какую я в результате согласен? Всякая. На всякую…”
Она уже была чужой. Несмотря на то, что они все трое сосуществовали в одной квартире, жили за счет поэта, Лилия стала Щену чужой. У нее появились новые любовники, новые гражданские мужья. Но отпускать Маяковского, честно сказать ему “уходи!” Лилия Юрьевна не желала. Слишком много значило это имя в Советском Союзе, слишком много материальных благ обещало. Маяковский оказался “чемоданом без ручки” – и нести тяжело, и бросить жалко. Знал ли он это? Наверное. Человек всегда знает, когда его не любят, не хотят любить.
Отцовский долг
В 1925 году Маяковский оказался в Америке, в творческой командировке. Их связь с Лилей Брик насчитывала уже 11 лет. Он по-прежнему любил ее, Лиля заметно устала. Разлука в который раз обещала разгладить морщины быта и привычки, придать старому чувству хотя бы свежий вид. Маяковский искренне в это верил. Брик незадолго до этого прислала ему телеграмму, где говорилось, что она не испытывает к поэту прежних чувств.
На безрыбье и рак рыба. Сколько можно быть отвергнутым и нелюбимым? В Нью-Йорке Маяковский познакомился с эмигранткой Элли Джонс. Завертелся ни к чему не обязывающий роман. Однако в 1926 году у Элли родилась дочь от Владимира Маяковского.
Маяковский знал об этом, не отрицал своего отцовства, но также просил Элли особо не афишировать обстоятельства рождения их дочери Элен. Где уж Элли, находящейся по ту сторону океана было тягаться с Лилей Брик! Та умело манипулировал поэтическим достоянием молодой советской республике, а само достояние было готово отдать все за одно прикосновение своей королевы.
Она звалась Татьяной…
Осенью 1928 года Владимир Маяковский уехал в Париж. Это была вторая поездка в столицу Франции. Первая состоялась четыре года назад. Собственно говоря, Париж стал для “рупора революции” своеобразным откровением. Оказалось, что во всем мире люди живут иначе, не презирая достаток, красивые вещи, не изнуряя себя клятвами в верности собственному правительству. Это была особая, легкая, жизнь, которая очень понравилась Маяковскому. Из своей первой поездки поэт привез новенький автомобиль – роскошь по тем временам небывалую. Чтобы как-то обосновать дорогую игрушку ему даже пришлось написать отдельное стихотворение об этом событии. Дескать, машина куплена специально для нужд революции. Если завтра случится война, так он ее сразу и отдаст в помощь фронту. Щедрый и красивый жест. Машинка, правда, предназначалась не ему, а все той же обожаемой Лиличке. Помимо “Рено” он ходил по магазинам и выбирал чулки, платья. Помаду, духи — строго по списку. Список, разумеется, составила Лиля Юрьевна.
Маяковскому становилось все труднее писать на заказ. Ругать прогнивший Запад и прославлять молодую республику. Надоело. Хотелось глотка свежего воздуха, новых ощущений, хотелось почувствовать, что он еще сравнительно молод и достоин лучшей участи.
На одном из парижских вечеров он встретил молодую красавицу-эмигрантку Татьяну Алексеевну Яковлеву. Они сразу же влюбились друг в друга. Яковлева была похожа и не похожа на Брик. Так же, как и Лиля она, словно магнит, притягивала к себе людей. Но при этом оставалась нежной, изящной и любящей. Последнее оказалось для Маяковского в диковинку. Кто бы мог подумать, что его тоже полюбят. Поэт с головой окунулся в волнующее чувство, в котором больше не было ни ревности, ни тоски. Абсолютная гармония и понимание друг друга с полуслова. Брик постепенно отошла на второй план. Пленительный образ новой музы настолько захватил поэта, что он уже не мог с ней расстаться. И как-то, собравшись с духом, предложил Яковлевой выйти за него замуж. Возможно, останься поэт во Франции, ответ Татьяны Алексеевны был бы положительным. Но Маяковский звал невесту в страну террора и насилия… Возвращаться обратно Яковлева не хотела. Тем более, ее беспокоила странная формулировка “к нам”. К кому это к нам, к Лиле и Осипу Брикам?! Будучи разумным и нормальным человеком, Яковлева не понимала подобных отношений. Если семья, то семья, дети, совместная жизнь, а не любовный треугольник и прочие геометрические фигуры.
Разочарованный поэт вернулся на родину, надеясь, что за время их короткой разлуки Татьяна все же передумает.
…Он собирался к ней в Париж, когда власти неожиданно отказали ему в визе. Навсегда. Спустя год Яковлева вышла замуж за французского виконта. Роман закончился, едва успев начаться.
…Впрочем, существует версия, что Маяковский не подавал прошения. По крайней мере, так утверждают некоторые биографы Лили Брик, рьяно защищающие образ этой женщины. Великолепная, загадочная — список прилагательных можно продолжать и продолжать. А на самом деле? Брик была дитя своего времени, и что скрывать, ей крупно повезло. С Маяковским она вытянула свой счастливый билет, материально обеспечивающий не только ее, но и ее наследников. Но честнее было бы отпустить измученного без взаимности поэта от себя. Конечно, история не терпит сослагательного наклонения, и мы не знаем, как бы сложилась жизнь Маяковского, останься он тогда с Яковлевой в Париже… Может, и точки пули в конце этой истории не оказалось бы…
Точка пули
И все же, по одной из самых распространенных версий, за Маяковского в советском ОВИРЕ “похлопотали” Брики. Точнее, Лиля Брик. Что ж, эта гипотеза не лишена определенного смысла. Женское самолюбие, помноженное на тщеславие, порой способно и не на такие вещи. Брик не терпела соперниц, полагая, что Маяковский принадлежит лишь ей одной. Роман с Яковлевой грозил разрушить то материальное благополучие, которое она приобрела, являясь любовницей поэта.
…Известие о замужестве Яковлевой полностью выбило поэта из колеи. Он пытался найти спасение в поэзии, но кроме жалких панегириков новой квартире советского рабочего, где в ванной комнате находятся “гор” и “хол”, так и не смог ничего написать. Попробовал найти забвение в новом романе с актрисой Вероникой Полонской, особой эмоциональной, привлекательной, взбалмошной. Вдобавок замужней. Как и любую женщину, Веронику сильно обижало, что чувства Маяковского к ней лишены страсти и довольно поверхностны. Свое сердце поэт без остатка подарил Лиле, маленький кусочек достался Татьяне. Но поэт упорно продолжал встречаться с Полонской. Он нуждался в Веронике, поскольку других близких людей у него на тот момент не оказалось. Друзья занимались собственными делами, Брики путешествовали за границей, власти несколько охладели к рупору советской революции, что пропорционально сказалось и на общественных симпатиях. Оказавшись в творческом и душевном вакууме, Маяковский вновь стал подумывать о самоубийстве. На этот раз всерьез.
К теме суицида Маяковский возвращался не раз. Самоубийство стало лейтмотивом в его непутевой и мятежной жизни. По одной из расхожих версий, уже начиная с юности, поэт неоднократно пытался покончить с собой. В первый раз револьвер дал осечку. Потом его отговаривали всем миром… Говорят, тот, кто публично заявляет о добровольном желании уйти в мир иной, никогда не наложит на себя руки. Но в любом правиле бывают исключения. Во многих стихах Владимира Маяковского прослеживается попытка уйти, поставить “точку пули” в своем существовании. Слабость? Возможно. Но даже у великих бывают свои слабости.
Последние дни он буквально балансировал на грани. Два желания – жизни и смерти – не давали душевного покоя. Он задыхался от ощущения глухой пустоты вокруг себя. Но самое страшное, что эта пустота жила в нем самом, с каждым днем отравляя клетки его гениального мозга. Он был близок к сумасшествию. На этот раз к настоящему.. Врачи выражали серьезное беспокойство его физическим и психическим состоянием.
14 апреля 1930 года, после бурного и неудачного объяснения с Вероникой Полонской, в квартире Маяковского раздался выстрел…
“Прошу никого не винить…”
Официальная версия – самоубийство. Но, как и в случае с Сергеем Есениным, в этой смерти до сих пор много непонятных деталей.. Бытует мнение, что Маяковского убили по “просьбе” …Лили Брик. Но это пока не подтверждено документально. Не исключено, что опальный поэт стал не угоден советскому правительству: некоторые из его заграничных откровений у чиновников вызвали настоящий шок. Как долго Маяковский мог писать об изобилии и счастье в СССР, если сам давно в это не верил. Характер ранения, странная предсмертная записка, написанная за два дня до рокового дня, наводят на определенные размышления…
С другой стороны, официальная версия также имеет право на существование. После скандала с Полонской, в состоянии аффекта поэт действительно мог совершить самоубийство. Ведь Вероника Витольдовна даже не успела спуститься с лестницы, когда услышала выстрел из квартиры поэта.
Но как бы там ни было, косвенной причиной смерти Маяковского, безусловно, была Лиля Брик. Женщина, которую он любил в течение пятнадцати лет. Его муза, его проклятие, его самая горькая иллюзия. Это чувство оказалось настолько сильным и ярким, что после него не осталось ничего. Даже желания жить.
А что же Лилия Брик? Спустя много лет Фаина Раневская с болью написала: “ …Вчера была Лиля Брик, принесла “Избранное” Маяковского и его любительскую фотографию. Она еще благоухает довоенным Парижем. На груди носит цепочку с обручальным кольцом Маяковского, на пальцах бриллианты. Говорила о своей любви к покойному… Брику. И сказала, что отказалась бы от всего, что было в ее жизни, только бы не потерять Осю.
Я спросила: “Отказалась бы и от Маяковского?” Она, не задумываясь, ответила: “Да, отказалась бы и от Маяковского. Мне надо было быть только с Осей”.
Бедный, она не очень его любила…
Пришла С.С. и тоже много рассказывала о Маяковском. Он был первый в ее жизни. Рассказала о том, какую нехорошую роль играл в ее отношениях с Маяковским Чуковский, который тоже был в нее влюблен.
Когда они обе ушли, мне хотелось плакать от жалости к Маяковскому. И даже физически заболело сердце”…
Из двух любящих один целует, а другой только подставляет щеку для поцелуя… Это несправедливо, но такова жизнь.
Другая история любви: https://mo-nast.ru/viven-li-vals-pogasnuvshih-svechej/
Моя страница в ВК:https://vk.com/public176523965
